Мы здесь - стр. 23
Как она на него отреагирует, он понятия не имел. В целом антипатии она не выражала, в основном сама выруливая ситуацию. Но может ли у нее быть другой настрой?
Он не знал.
Три дня он ждал. Три дня и три долгих ночи пытался жить нормальной жизнью, а у самого голова пухла от мыслей, как от мигрени. Как Наконечник, он не мог вот так взять, все бросить и уйти. У него были обязательства. Некоторые из них в привязке к расписанию – его услуги могли заказывать заранее, – а также ко времени дежурства. Он должен был определенное время топтаться – появляться в назначенных местах (этот парк как раз был одним из них) и через это обозначать свою доступность и готовность выполнить заказы, которые до него загодя доводили местные Угловые или друзья, что присутствовали здесь на местах. Покидать свой пост было вообще-то не с руки. С нелегкой руки Одиночки Клайва и иже с ним здесь и без того уже много лет царила неразбериха. Опыт ставил его в привилегированное положение, но с этим наступала и ответственность. Если они сами не могли все у себя отстроить и наладить между собой отношения, то им ли тогда критиковать за неумение других? Так говорилось на сборе, и в этом – как и во многом другом – он был со всеми солидарен. Кстати, не окажись он тогда в нужный момент на своем посту в Брайант-парке, шанс на повторный контакт едва ли возник бы.
А разве его неким особым образом не тянуло в парк тем самым днем? Да, тянуло. И не задержался ли он тогда уже после своей смены дольше чем на час? Да, задержался.
Знаки судьбы, как известно, зачастую невнятны и двусмысленны, но когда они проступают, к ним по-любому имеет смысл прислушаться. Не то чтобы он покупался на досужие словеса о том, что «просто так ничего не бывает» – их так любила повторять девушка, которую он сейчас ждал. Но когда жизнь кидает тебе бонус, ты на него так или иначе клюешь.
И он ждал – стоически, постепенно все больше напрягаясь и машинально сжимая-разжимая кулаки. Однако важнее всего то, что он теперь владел информацией, способной изменить его жизнь.
– Эй! – окликнул его негромкий голос.
Обернувшись, он увидел на верхней ступени ее.
– Ты что, другим путем пришла?
– Обожаю флер таинственности.
Сейчас ее силуэт смотрелся еще эфемерней, чем обычно. Солнце светило сзади, и ее длинные темные волосы словно осенял нимб. Из-под черного плаща, как обычно, проглядывало красное платье. За пролистыванием старого винила где-нибудь в комиссионке ее бы запросто можно было принять за высокую, с изысканными чертами готку.