Мы вышли покурить на 17 лет… - стр. 12

В канун моего отъезда мы попались. Вадим Рубенович возвращался с охоты каким-то излишне торопливым брассом. Почти бегом подошёл к нам. Я быстро перевернулся вниз животом, чтобы скрыть вздыбленный бесстыжий потрох. Вадим Рубенович с высоты роста посмотрел мне в лицо, будто заглянул под кровать.

– Михаил, вы поступаете очень дурно! – резко сказал он.

– А что случилось? – недоумённая беспечность не удалась. Голос скрипел на зубах, словно каждое слово обваляли в песке.

– Вы сами всё прекрасно понимаете, – Вадим Рубенович даже не смерил, а точно взвесил меня презрительным взглядом и отбросил в сторону. – Марина, собирайся, мы уходим!

– Какая-то глупость… Недоразумение… Глупость… – бормотал я, чувствуя спёкшиеся от неловкости щёки. Марина Александровна молча набивала сумку. Вадим Рубенович, надев на руки ласты, похлопывал ими как ладошами – поторапливал.

Они ушли. Я маялся. Представлял, что там, за валунами, Вадим Рубенович, так и не снявший хлёсткие ласты, будто оскорблённый тюлень, отвешивает Марине Александровне злые пощёчины, а она покорно принимает их и не закрывает виноватого лица.

Заноза увидел Мозглявого. Узнал и вздрогнул от радости. Целым организмом содрогнулся, одним оглушительным пульсом, точно сердце вдохнуло и выдохнуло сразу всеми кровяными литрами. Опомнившись, Заноза сообразил, где виделись. По телевизору виделись. Вчера по MTV показывали Мозглявого – жиденький, невысокий, щуплое личико, крашеные канареечные волосы сзади топорщатся птичьим хвостиком – три пёрышка налево, два направо. И фамилия у Мозглявого была наполовину игрушечная, детсадовская – похоже на Птичкин или Лисичкин. Мозглявого хвалили, он оправдывался и благодарил.

А Заноза просто заглянул погреться в «24 часа». В центр приехал погулять, весь вечер ходил без смысла, будто патруль, с улицы на улицу. Время наступило холодное, ноябрьское, а куртка на Занозе была лёгкая. Хорошая пацанская куртка. Но, как говорила баба Вера, на рыбьем меху куртка. Заноза для тепла поддел свитер, и теперь из рукавов, словно кишки из рваного живота, лезли неопрятные шерстяные манжеты.

А на Мозглявом куртка была хоть и чёрная, но полупацанская. Со смешными пуговицами – длинными, как патрончики. И на ногах ботиночки. Заноза даже усмехнулся. Не нормальная мужская обувь, берцы там или сапоги, а именно кукольные «ботиночки»…

Но до чего же он обрадовался Мозглявому. По-людски обрадовался. Как родному. A то ведь за весь вечер ни одного знакомого лица.

– О! – Заноза раскрылся, широко шагнул навстречу Мозглявому: – Я, значит, гулял, – пояснил он. – Потом сюда!