Мы вас построим - стр. 30

– Могу я узнать, по чьей рекомендации вы звоните? – поинтересовалась ассистентка.

– Мисс Присциллы Фраунциммер, – после колебания назвал я.

– Отлично, мистер Розен. Доктор примет вас завтра в половине второго.

На самом деле мне полагалось быть сейчас в пути, координируя работу наших грузовиков. Составлять карты, давать рекламу в газеты… Но со времени телефонного разговора Мори с Сэмом Барроузом я чувствовал себя как-то странно.

Возможно, это было связано с моим отцом. В тот самый день, когда он посмотрел на Стэнтона и осознал, что перед ним всего лишь хитроумная, смахивающая на человека машина, он явно сдал. Вместо того чтобы ежедневно отправляться на фабрику, он теперь частенько оставался дома, часами глядя в телевизор. Отец сидел, сгорбившись, с озабоченным выражением лица, и его способности явно угасали.

Я пытался поговорить об этом с Мори.

– Бедный старикан, – отреагировал он. – Луис, мне неприятно констатировать данный факт, но Джереми явно сдает.

– Сам вижу.

– Он не сможет дальше тянуть лямку.

– И что, по-твоему, мне делать?

– Ты, как сын, должен уберечь его от перипетий рыночной войны. Потолкуй с матерью, с братом. Подберите ему подходящее хобби. Я не знаю, может, это будет сборка моделей аэропланов времен Первой мировой войны – типа «Спада» или фоккеровского триплана… Так или иначе, ради своего старого отца ты должен разобраться с этим. Разве не так, дружище?

Я кивнул.

– Это отчасти и твоя вина, – продолжал Мори. – Ты не помогал ему, а ведь когда человек стареет, ему нужна поддержка. Я не деньги имею в виду, черт возьми, ему нужна духовная поддержка.

На следующий день я отправился в Бойсе и в двадцать минут второго припарковался перед изысканным современным зданием, в котором помещался офис доктора Хорстовски.

Доктор встречал меня в холле. При взгляде на этого человека я сразу подумал о яйце. Доктор Хорстовски весь выглядел яйцеобразным: округлое тело, округлая голова, маленькие круглые очочки – ни одной прямой или ломаной линии. Даже его движения, когда он шел впереди меня в свой кабинет, были плавными и округлыми, словно мячик катился. Голос прекрасно гармонировал с внешним обликом хозяина – мягкий и вкрадчивый. Тем не менее, усевшись напротив доктора, я разглядел нечто, раньше ускользнувшее от моего внимания, – у него был жесткий и грубый нос. Создавалось неприятное впечатление, как будто на это мягкое и гладкое лицо приделали птичий клюв. Сделав это открытие, я внимательнее присмотрелся к своему собеседнику и в его голосе обнаружил те же жесткие, подавляющие нотки.