Мы с истекшим сроком годности - стр. 13
Я замечаю в руках Николаса какую-то черную непонятную вещь.
– Что это?
– Это корсет. Твоему позвоночнику сейчас нужна помощь, нужно уменьшить на него нагрузку, поэтому по шесть часов в день ты обязана носить этот корсет.
Я приподнимаю больничную рубашку, Николас надевает на меня корсет, и тут я понимаю, что мои мучения еще не закончились. Корсет так сильно сдавил мою грудную клетку, что стало трудно дышать, мне казалось, что вот-вот треснут мои ребра. Но плюс в этом корсете действительно был. Теперь я могла делать более резкие движения, активно приподниматься и снова возвращаться в положение лежа.
Глава 2
Пока доктор Николас Халлиган подписывал бумаги для выписки и родители внимательно слушали его рекомендации по моему уходу, я листала разнообразные буклеты, хаотично разбросанные на журнальном столике, и наткнулась на одну интересную статью об инвалидах. Оказывается, после того, как лечащий врач вам провозглашает ваш «приговор», а иначе диагноз, наступают четыре стадии. 1-я стадия – СТРАХ. Я помню, когда месяц назад Николас объявил о том, что у меня параплегия или парапарез нижних конечностей, я испытала самый настоящий страх. Страх перед неизбежностью, который обволакивает твое нутро и полностью подчиняет тебя себе. 2-я стадия – БОРЬБА. Наступает такой период, когда тебе кажется, что все врачи полные идиоты, чему их только учат в их университетах. Надеясь на врачебную ошибку, ты пытаешься настроиться на своеобразную борьбу со своим же организмом, но когда понимаешь, что ты абсолютно бессилен, наступает 3-я стадия – ОТЧАЯНИЕ. Именно на этой стадии опускаются руки и пропадает стимул к жизни, который наблюдается у всех здоровых людей. Именно тогда твой мир делится на «Они» – здоровые люди и «Я» – человек-геморрой для врачей и родственников. Затем, если повезет, наступает последняя, 4-я стадия – СМИРЕНИЕ. Когда ты просто взял и смирился со своим приговором и начинаешь заново жить. Существовать.
В моем случае все эти четыре стадии переплелись, мне и страшно, и одновременно я хочу бороться, хотя понимаю, что это бессмысленно, и, в конце концов, осознаю, что нужно продолжать жить.
– Так, подпишите еще вот здесь и можете быть свободны, – говорит Николас.
– Доктор Халлиган, спасибо вам большое, я даже не знаю, как вас отблагодарить, – говорит мама с искренней улыбкой.
– Улыбки моих пациентов и их родственников – самая лучшая благодарность для меня.
Наконец, мы покидаем стены ненавистной мне больницы, и навстречу ко мне бежит Нина.
– Вирджиния! – Нина подбегает ко мне и обнимает своими ручонками.