«Мы не дрогнем в бою». Отстоять Москву! - стр. 2
– Ну, как народ, Алексей Дмитриевич? – спросил Шапошников Наумова. – Думаю, не подведут?
– Надо было всех у нас оставить, – тихо сказал ему Филимонов. – Орлы!
– А ведь у нас Калько омский! – вспомнил Наумов.
– Давайте, Тихон Васильевич, сто человек к Калько, остальных пополам в другие батальоны, – сказал Шапошников. – Распределите людей и позаботьтесь, чтобы накормили.
Лейтенант Вольхин принял в свою роту пятьдесят человек, и теперь она была почти по штату. Это и радовало, и немножко пугало. Вольхин хоть и был ротным вот уже третью неделю, но все же ощущал себя взводным, так как людей у него все это время было как раз со взвод и он еще не представлял себе, что командовать придется сразу сотней человек. Раньше и участок его был – сотня-другая метров, а теперь рота получила почти полтора километра, и надо было смотреть вперед и по сторонам уже гораздо внимательней.
– Давно из Сибири? – спросил он крайнего из пополнения.
– Красноармеец Ефим Беляев. Тринадцатого августа еще в поле был, комбайнером я работал, в тот же день мобилизовали – и в эшелон.
– Две недели и добирались? – удивился Вольхин.
– От Брянска шли пешком четверо суток, а по железной дороге, в общем-то, быстро, нигде долго не стояли.
«А мы все эти недели, да и раньше, все на своих двоих… – подумал Валентин. – Неужели и август кончился? И я все еще живой…»
К этому времени из взвода лейтенанта Вольхина, что выехал с ним на фронт, в живых осталось только пятеро: два сержанта – Фролов и Вертьянов, «Савва» Морозов, Латенков и Углов – самый высокий не только в роте, но, наверное, и в полку. Вольхин думал о нем, еще в первые дни, что вот его-то, с таким ростом, убьют быстрее всех, а он был живой до сих пор. Из полтавчан, что ему дали еще на Соже, у него осталось только трое, остальные все погибли в Милославичах, Семеновке, Церковищах, и фамилии их в записной книжке он обвел траурной рамкой – Алексеенко, Голубцов, Ишов, Кунгуров, Пистаков, Познюк, Ращеня, Фролов, Чубаров, Макаров, Каменский, Кушнеров, Ходыкин… Список был длинный, и Вольхину всегда становилось не по себе, когда он видел длинный ряд траурных рамочек, одну за другой.
Взводами командовали сержанты. Вот и сейчас пришло пополнение, а ни одного лейтенанта. Третьим взводом у него командовал сержант Жигулин, переведенный из другой роты. Горьковчанин, симпатичный, высокий блондин, спокойный, уверенный, и Вольхин был рад, что он попал именно к нему, да и мужики из отделения приняли его быстро. Иногда Вольхин думал, глядя на него: «Пока у нас есть такие ребята – ни за что немцам нас не одолеть», – и никак не мог представить себе его убитым – это было как-то даже противоестественно, невозможно, чтобы такого парня, образец русского солдата, и убили.