Мы нарушаем правила зимы - стр. 24
Доктор уступил Елене место у постели больной; та присела, взяла мать за руку. Их знакомый священник продолжал протяжно и монотонно читать молитвы, Марфа подала Елене чистый платок…
Левашёв сделал знак доктору, и они вышли.
– Примите мои соболезнования, Владимир Андреевич, – вздохнул Рихтер. – Бедняжка Элен! Надеюсь, вы поддержите её в горе, ведь вы ей всё равно, что родной брат.
– Так что же, вы считаете, моя тёща совсем плоха? – замирая от волнения, спросил Владимир.
– Увы, мой дорогой… Я ещё полгода назад советовал ей заняться здоровьем и уехать на юг. Катерина Фёдоровна наотрез отказалась и запретила мне говорить с Еленой на эту тему. Мол, Элен и так слишком тяжело переносит гибель нашей бедной Анет, да ещё и останется без материнской поддержки! Я не смог её разубедить…
– Вот как! – пробормотал Левашёв.
Он нервно прошёлся по галерее, поглядел вниз, в гостиную. Надо бы осторожно узнать у доктора, не говорила ли чего странного Катерина Фёдоровна?
– Идёмте, доктор, выпьем по рюмочке кларета: вы, верно, ужасно утомлены? Да и мне не мешало бы, – Левашёв развёл руками, грустно улыбнулся. – Жаль Елену Алексеевну страшно, да из меня худой утешитель…
Доктор сочувственно кивнул; они вместе направились в кабинет. Левашёв достал бутыль и рюмки, доктор же, видимо стремясь отвлечь его от горьких мыслей, завёл какой-то ничего не значащий разговор о планах на лето.
Да, лето! А ведь Владимир собирался вскоре нанести визит Завадским, пока там Софи! Проклятье! Если Катерина Фёдоровна умрёт не сегодня-завтра, получается он опять должен будет сидеть дома и соблюдать траур – из-за приличий и ради того, чтобы не шокировать Элен и не вызывать на свою голову бурю раньше времени!
Ладно, на этот счёт он ещё подумает. В конце концов, Катерина Фёдоровна ему не матушка, а всего лишь мачеха покойной супруги…
– Моя тёща уже исповедовалась? – прервал он разглагольствования доктора.
– Да она и говорить толком не может! Исповедь, мой друг, в таких тяжёлых случаях носит скорее формальный характер. Вы представьте, если у человека удар, или он тяжело ранен, или, предположим, горячка…
– Я понял. Я, собственно, хотел узнать, не оставляла ли она для меня каких распоряжений, не просила ли чего передать? Ведь мне придётся заниматься разбором её дел, бумаг: боюсь, Елене Алексеевне будет всё это слишком тяжело, – осторожно проговорил Левашёв.
– Ах да, и правда! Катерина Фёдоровна несколько раз звала вас и собиралась вам что-то сказать! Но что – мы не поняли. Элен успокаивала её, что вы скоро придёте, потом прибыл батюшка…