Мы начинаем в конце - стр. 29
Дачесс легла в постель.
У нее уже и веки отяжелели, и вдруг раздался крик.
Крик ее матери.
Дачесс выскользнула из спальни с отработанной осторожностью – как и положено девочке, для которой ночные ужасы не в новинку, у которой мать крутит с самыми отпетыми из мужчин. Заперла дверь: Робин будет спать, а если даже и проснется – к утру все позабудет. Про ночь он никогда ничего не помнит.
Послышался голос Дарка – как обычно, ровный, твердый.
– Успокойся, – произнес Дарк.
Дверь они как следует не закрыли. Из щели резануло по глазам – гостиная показалась преисподней. Торшер – как прожектор, и в круге света, на ковре, распростерта Стар. Дарк сидит на стуле, прямо над ней. Смотрит сверху вниз, будто Стар – дикая, опасная тварь, только что успешно им усыпленная. Дарк – слишком крупный и для этого стула, и для их домишки в целом. И для того, чтобы Дачесс лично с ним поквитаться.
Впрочем, она знала, какие действия сейчас будут правильными. И какие из половиц скрипят, а какие – нет. Дачесс прокралась в кухню. 911 она звонить не станет – оттуда сразу пойдут данные в соцзащиту. Она набрала сотовый номер Уока, услышала шум, но обернулась слишком поздно – Дарк успел выхватить у нее телефонную трубку.
Дачесс вцепилась ему в запястье – прямо ногтями. Давила, покуда не увидела кровь. Свободной рукой Дарк взял ее за плечо, потащил из кухни. Она сопротивлялась, по дороге опрокинула столик. Словно в замедленном кино, полетели на пол фотографии, в их числе и та, где Робин был запечатлен совсем маленьким, когда его впервые отвели в садик.
Дарк возвышался над ней, нависал.
– Я тебе ничего не сделаю, а ты копов не вызывай.
Голос глухой, будто и не человеческий. Дачесс кое-что слышала о Дарке – обрывки всяких историй. Говорили, однажды на Пенсакола-стрит его один тип подрезал; Дарк беднягу из машины выволок и шарах об капот. Всмятку лицо разбил, а у самого ни единый мускул не дрогнул. Люди останавливались, загипнотизированные этой невозмутимостью.
Дарк уставился на Дачесс в обычной своей манере. Вперил взгляд в лицо, перевел на волосы, вернулся к глазам, скользнул ко рту. Смаковал, усваивал каждую деталь; дрожать хотел заставить.
Только Дачесс не поддалась. Запрокинула голову – маленький нос сморщился, как у свирепого зверька, – и отчеканила:
– Я – Дачесс Дэй Рэдли, и я вне закона. А ты, Дикки Дарк, только против слабой женщины герой.
Она вырвалась, побежала к парадной двери. Сквозь стекло лился оранжевый свет уличного фонаря, на мгновение Дачесс оказалась в нем, как в купели. Мать с визгом, с воем бросилась на Дарка.