Мы начинаем в конце - стр. 24

Уок нахмурился, Винсент улыбнулся.

– Я ж по тебе как по книге читаю, Уок. И всегда так было. Ты вот выдал, что Стар нужно время; ну не бредятина ли, думаю. Тридцать лет – куда еще-то? Потом рассудил: она права. Иногда за событием стоит слишком много. А у тебя-то с Мартой как?

– Марта… мы больше не общаемся.

– А подробнее?

Уок откупорил вторую банку.

– Ночь после приговора мы провели вместе. Она забеременела.

Винсент пристально смотрел на футбольное поле.

– Отец у нее священник. Да ты знаешь. И про должность его, и про характер.

– Вот же дерьмо.

– Полнейшее.

– Марта мечтала о рукоположении. Хотела пойти по святым отцовским стопам.

Уок откашлялся.

– Короче, он ее заставил… сделать аборт. Для ее же блага. Мы, типа, сосунки, куда нам… Только, знаешь, некоторые вещи – они… через них не перешагнуть. Ладно бы сам преподобный Мэй; его взгляды я еще стерпел бы. Но Марта! Она смотрела на меня, а видела собственную ошибку.

– А ты что в ней видел?

– Я-то? Я видел в ней всё. Целую жизнь – такую, как у моих родителей: пятьдесят три года душа в душу, сын, дом, общая судьба…

– Марта замужем?

Уок пожал плечами.

– Шесть лет назад я отправил ей письмо. Перед Рождеством. Вытащил, знаешь, старые снимки; раскис. Она не ответила.

– Еще есть время все уладить.

– То же самое касается тебя.

Винсент поднялся.

– Я, Уок, на тридцать лет с улаживанием опоздал.

Бар находился в Сан-Луисе: проехать немножко по хайвею, мимо непаханых равнин, и свернуть к Алтанон-Вэлли.

Автомобиль – старый «Джип Команч» – Стар одолжила у Милтона. Климат-контроль не работал, и Дачесс и Робин высунулись в открытые окна, словно пара щенят. Им совсем не улыбалось тащиться поздно вечером с матерью, но делать было нечего. В последнее время такие поездки случались каждый месяц.

Дачесс взяла с собой домашнее задание – проект с семейным древом; все боялась растерять листы, прижимала их к груди как могла крепко, идя парковкой вслед за Стар. Мать проскользнула между двумя пикапами, открыла дверь. Она несла футляр с гитарой. Джинсовые шорты-обрезки оголяли ползадницы, топ был с большим декольте.

– Зря ты это напялила.

– Ничего ты не понимаешь.

Дачесс выругалась вполголоса, но мать услышала, обернулась.

– Очень тебя прошу: не вмешивайся. Следи за братом и не создавай мне проблем.

Дачесс повела Робина к самой дальней кабинке. Подтолкнула на диванчик, сама уселась с краю: она будет защитой, стеной. Потому что в подобных заведениях ее брату не место. Стар принесла им по стакану содовой. Дачесс разложила на столе свои бумаги. Для Робина был припасен чистый лист. Дачесс не забыла и его пенал, и теперь достала оттуда карандаши.