Мы лучше - стр. 1

На момент события, тот день казался ему самым обычным и последовательным. Подъем ранним утром, быстрое повторение пройденного материала, посещение лекций в технологическом университете при ЦРТ, что активно спонсировал лучшее образование во всех научных сферах и помогала с дальнейшим трудоустройством выпускников на востребованные должности. Дальше, после учебы, он сразу же отправлялся в больницу, где вместе с Валентиной выполнял учебные задания и проводил все свободное время. Она была младше на 10 лет, и основные области науки интересовали её куда менее, чем философия и культурология. Разумеется, благодаря его сестре, с этими предметами проблем не было никогда, до этого дня.

– Итан? – Голос её не был слишком детским или наивным, для своих тринадцати лет.

– Слушаю тебя внимательно.

– Почему ты веришь в утопию? У тебя здесь целое сочинение на эту тему, и оно слишком наивное, что ли, – когда ему исполнилось 18 лет, он взял опеку над сестрой на себя. Не в последнюю очередь благодаря представителям ЦРТ, которые способствовали помещению их в программу обучения вне очереди, благодаря высочайшим оценкам на экзаменах и показателям на тестах, что проводят среди всех зарегистрированных детей для поисков будущих светил науки.

– Я верю, что она возможна, если дать пример того, к чему стоит стремиться.

– Разве в истории человечества не было таких примеров? Мир всегда сменялся войной и наоборот, не говоря уже про то, как война способствует прогрессу.

– Ты оправдываешь войну?

– В какой-то степени – да, но строго как инструмент, обеспечивающий наибольший прогресс в кратчайшие сроки, а не как суть нашего бытия. Хотя разве люди могут без нее?

– Я не знаю. Ты слишком умна для своих лет, – они были не разлей вода, и дружба их была настоящим примером самоотверженности и коллективности. Но он смотрел на мир куда оптимистичнее, несмотря на то, что помнил куда больше об их родителях, уже давно покинувших этот мир. Она не видела и не знает, как отец и мать не только конфликтовали по поводу направления воспитания детей, но и по вопросам своих жизненных путей. Она хотела, чтобы он стал военным, и поэтому сравнивала его со своим отцом, устраивая истерики и исчезая из семьи на недели, ибо не могла жить с тем, кто считает этот мир и так погрязшим в войне. Что было само по себе парадоксально, ведь стоило ему притронуться к бутылке, там вся альтруистичность и эмпатия исчезали без следа, как и желание жить вне мегаполисов, наедине с самой природой. Кулаки, крики, оружие ближнего боя – настоящая война в четырех стенах между двумя сторонами, не видевшими своего счастья прямо под ногами, закончилась тем, что дети остались сиротами. Отец в порыве гнева лишил мать жизни и впал в депрессию, отчего его изначально долгий срок в тюрьме закончился преждевременно из-за успешного выполнения наказания собственными руками, равносильного преступлению.

– Ты же не думаешь, что я ненавижу людей или наш мир, правда? – дело было не в её самомнении как таковом. Дело было всегда в том, как брат смотрит на неё, и чем меньше он видел сходства с архетипом их родителей, тем было лучше.

– Нет, что ты, – он понимал важность этого вопроса для нее, – как я могу так думать.

– Я верю в утопию, – пыталась она загладить чувство вины за скептицизм к его идеям, понимая, как ему важна ее поддержка. – Просто я смотрела сегодня новости, и там сказали, что из-за проблем с финансами придется урезать медицинское обеспечение в бедствующих зонах страны. Многие люди и целые семьи не могут получить помощь из-за финансовых проблем, но ведь это безрассудно, лишать людей возможности спасения, из-за того, что нет денег, которые мы сами и создаем.

– Финансовый мир – очень сложная машина, понять которую далеко не всем под силу, особенно в наше время. Не думай об этом.

– Но посмотри вокруг. У меня лучшая палата, мы сыты и одеты, получаем все лекарства в минимальные сроки, а где-то там, далеко, люди борются за выживание и голодают. Разве так должен работать мир?