Мы – кровь и буря - стр. 32
Спереди кареты сидел кучер в серой форме и большими глотками пил из фляги воду. Крепкий, тучный мужчина средних лет с обернутыми в коричневый шерстяной плед ногами первым делом обратил внимание на родимое пятно на щеке девушки и только потом встретился с Линой глазами. Она сразу опустила взгляд. Забравшись на три ступеньки, Эмрис позвал кучера. Они о чем-то пошептались, и тот снова посмотрел на девушку, но на этот раз с большим подозрением.
– Тебе стоит привыкнуть к подобным взглядам, – шепотом произнес Эмрис, спускаясь вниз.
Охотник предложил Лине руку, чтобы помочь забраться в карету.
– Диких опасаются во всем Валориане.
– Диких?
– Общее название для непосвященных магов. Таких магов, как ты.
Лина в недоумении покачала головой.
– Я думала, ты понял, что к взглядам я привыкла, – едко заметила девушка, глядя из кареты Эмрису в глаза.
С поднятой бровью Охотник мимолетно посмотрел на родимое пятно, но в его глазах не было ни капли осуждения.
– Возможно. Но люди за пределами Княжеского леса смотрят на родимое пятно иначе. А вот стоит им узнать, что ты Дикая, то станут смотреть и гадать, убьешь ты их или нет.
Эмрис одарил ее беспокойной улыбкой, отчего шрамы на лице снова сморщились. Нахмурившись, Лина заняла место в карете.
Большое транспортное средство, несомненно, создали с целью практичности, а не комфорта. Оно оказалось настолько высоким, что внутри можно было встать в полный рост, хотя голова Эмриса почти упиралась в потолок. Вдоль стен располагались узкие скамейки и места для хранения различных вещей. Решетчатые деревянные дверцы шкафчиков были перевязаны веревкой, а плетеные ящики закрыты петлями из ниток. Окон внутри не оказалось, поэтому Эмрис зажег прикрепленную к потолку лампу. В ровном освещении Лина мельком увидела свернутые одеяла, миниатюрную железную печку, коробку с надписью «Панацея» и вторую коробку под названием «Ядогуб». Там находились и другие предметы неясного назначения (пучок аккуратно сложенных в углу веточек; пара ярких медальонов на крючке; подвешенная к потолку кипа необычных кожистых листьев). Нос забился запахами соленого мяса и старого пота.
Эмрис постучал в потолок, и карета отправилась в путь. Придерживаясь за стеллаж, он вытащил из ящика пару длинных белых перьев, лист из пучка на потолке и несколько шелковых черных нитей. Наконец, взглянув на Лину, Эмрис снял со стены серый плащ, идентичный его собственному.
– Вот, возьми, – обратился он, – ты вся дрожишь.
Это было правдой: одежда девушки промокла от густого тумана и пота, и ей стало холодно. С чувством благодарности Лина закуталась в серый шерстяной плащ, более мягкий и тонкий, чем ее облачение. Кроме того, в накидке имелась черная фланелевая подкладка, отчего появилось желание укутаться в нее полностью.