Мы - стр. 52
45. Pelouse interdite
…где мы проспали после обеда в Люксембургском саду, парке столь элегантном и ухоженном, что того и гляди тебя попросят снять обувь. Лежать на траве здесь разрешено только на узкой полоске в южном конце, и загорающие цепляются за нее, как за остов перевернувшегося лайнера. После красного вина и соленой утки во рту у нас пересохло, и мы по очереди утоляли жажду минеральной газированной водой, которая давно перестала быть газированной.
– Как французы умудряются это делать?
– Что делать? – Голова Конни лежала на моем животе, как на подушке.
– Пить вино за обедом. У меня такое ощущение, будто я побывал под анестезией.
– Сомневаюсь, что они продолжают эту традицию. По-моему, за обедом пьют вино одни туристы вроде нас.
Слева от нас четверо итальянских студентов склонились над своими пластиковыми подносами с китайской едой навынос, и в горячем неподвижном воздухе завис запах сиропа и уксуса. Справа трое тощих русских парней слушали славянский хип-хоп по громкой связи мобильника, проводя ладонями по бритым головам и время от времени подвывая по-волчьи.
– Город Пруста, – вздохнула Конни, – город Трюффо и Пиаф.
– Тебе хорошо?
– Даже очень. – Она протянула руку за голову в поисках моей руки, но усилие оказалось непомерным, и рука ее безвольно упала.
– Думаешь, Алби рад?
– Шататься по Парижу, соря отцовскими деньгами? Еще бы! Помни, не в его принципах показывать радость.
– Куда же он все время исчезает?
– Может быть, у него здесь друзья.
– Какие еще друзья? Нет у него друзей во Франции.
– Друзья сейчас совсем другие, не то что в наше время.
– Как это?
– Ну, например, он выходит в Интернет и пишет: «привет, я в Париже», и кто-то ему отвечает: «я тоже в Париже!», а кто-то еще добавляет: «у меня друг живет в Париже, вам нужно познакомиться». Что он и делает.
– Звучит ужасно.
– Знаю. Столько новых людей, вся эта сиюминутность…
– С меня хватило друга по переписке.
Она перевернулась на живот, переключившись на новую тему.
– Дуглас, у тебя был друг по переписке?
– Гюнтер из Дюссельдорфа. Он приехал к нам, но ничего хорошего из этого не вышло. Не мог есть ничего из того, что готовила мать. Таял прямо на глазах, и я был в ужасе, что нас ждут неприятности, когда мы отошлем домой истощенного ребенка. В конце концов мой отец буквально привязал его к стулу, пока тот не доел печенку с луком.
– Какие у тебя золотые воспоминания. Ты получил приглашение в Дюссельдорф?
– Как ни странно, нет!
– Найди его адрес, выясни, где он.
– Хорошая мысль. А у тебя был друг по переписке?
– Француженка. Элоди. Она носила ненужный ей лифчик и учила меня, как делать самокрутки.