Музыка войны - стр. 47
– Ты слишком высокого мнения обо мне. Тогда и я был молодым и глупым.
– И сейчас не шибко умен, раз предлагаешь такую дикость.
– Что же ты хочешь? Чтобы я забыл тебя?
– Жил же ты эти несколько лет без меня.
– Жил! – С горечью воскликнул Дима. – Существовал… Мне тогда казалось: главное работа, успех, хотел уйти во все это с головой, не понимал, что любовь дается свыше и ох неспроста. Думал, смогу полюбить снова. Смогу разлюбить. Надеялся даже, что ничто не всколыхнется в груди при виде тебя, согласился пойти в гости к Лопатиным. А увидел тебя и понял: нет! Не выйдет! Мы созданы друг для друга, Карин. Значит, мы должны прожить эту жизнь вместе – от начала до конца. Какой это будет чудовищный обман, какая неисправимая ошибка… если мы ослушаемся саму судьбу, если предадим собственное предназначение. Провидение, быть может, вновь свело нас вместе.
– Или наоборот, столько лет намеренно не сводило нас вместе, ведь мы родственники!
– Не смейся надо мной, Карин, я сейчас не в том положении… Не могу спать по ночам, не могу думать ни о чем и ни о ком. Знаешь ли ты, что даже если ты тотчас не уйдешь от мужа, я… все равно подам на развод. Не могу так! Не мила мне Настя, ох опостылела. Дуреха! На что она надеялась? Разве штамп в паспорте удержит мужчину с нелюбимой?
– Не верю! – И хотя Карина воскликнула так, широко распахнув прекрасные, женственные глаза, в то же мгновение она вгляделась в его лицо еще проницательнее, еще глубже, чтобы найти в нем хотя бы тень лукавства, но, не найдя ничего, все же поверила его словам.
– Другого пути нет. Любовь – это дар небес, свет всей нашей жизни, и я хочу идти за ним, только за ним.
– А что же дочь? Неужели разлюбишь ее?
– Матрену я оставлю себе, не отдам Насте.
– Ни один судья не допустит этого.
– Это мы еще посмотрим!
– И все-таки ты готов пойти на… такую подлость…
– Неужели…
В это мгновение к ним подошла официантка с короткими, как у мальчика, волосами и принесла горячие супы и хлеб. Они потупили взгляды, дожидаясь, пока она расставит тарелки и разложит приборы. Но лишь только девушка ушла, как Дима встал с дивана и пересел на диван к Карине.
Поступок его был так внезапен, так обжигающе запретен, что она не могла сообразить сию минуту, как ей поступить и что сказать, чтобы предупредить то, что было уже неотвратимо, оттого она только шире раскрыла свои прекрасные большие глаза и успела разомкнуть полные алые губы, намереваясь накричать на Диму. Он воспользовался мгновением и тут же поцеловал ее крепко, глубоко, и это был не детский, даже не юношеский поцелуй. Карина пыталась было отпрянуть, но он обхватил ее спину и голову руками, не позволив ей и пошевелиться.