Музыка пчел - стр. 9
Он добрался до следующего холма, не обращая внимания на старика, который остановил гольфкар, чтобы потаращиться на мальчика с ирокезом в инвалидной коляске, летевшего на всех парах к перекрестку. Не парься, дед. Самое худшее у меня уже позади.
Правда ли это? Наверное, самое худшее – что ничего интересного в его никчемной жизни больше не случится. Уже через месяц в старшей школе «Худ Ривер Вэлли» пройдет очередная церемония вручения аттестатов. Выпуск две тысячи четырнадцатого, ура-ура! Две сотни молодых людей перевернут страницу своей жизни, поедут в колледж или пойдут работать, или просто уедут подальше из этого захолустья. Он уже неделю не мог выкинуть это из головы. Она стояла у него прямо перед глазами – годовщина того дня, когда его жизнь закончилась. Молодец, Джейк. Ты все просрал. Как тебе и говорил твой папаша всю твою жизнь. Поздравляю, дебил.
Полуденный свет сменился сумерками, и Джейк прибавил скорости. Он доехал до старого здания школы «Оук Гроув», отбрасывавшего длинные тени на яблоневый сад. Сквозь ветви деревьев он различал, как загораются огни в хибарах садовых работников. Он видел фигуры людей на высоких лестницах, их удлиненные тени между рядами деревьев. Он повернул на юг в сторону горы Худ, розовевшей от закатного солнца на фоне желто-зеленого горизонта.
«Получишь от нас свою ложку с вилкой и катись куда хочешь».
Эти слова эхом раздавались у него в голове, и он переключил музыку на максимальную громкость. Джейк чувствовал запах своего пота, который теперь отличался от прежнего. Он пах как старик или больной человек – или как кто-то незнакомый. Он постарался сфокусироваться на белой разметке, так как велосипедной дорожки здесь не было, – он отъехал слишком далеко от центра, здесь была только узкая обочина.
Джейк сопротивлялся потоку картинок в голове: улыбка Меган Шайн и лучи солнца, падающие на ее топ. Пальцы, перебирающие клавиши на трубе, когда он играл соло на конкурсе джаз-бэндов штата. Ной рассекает по скейт-парку. Он сам передает пачку жвачки членам группы в конце автобуса, бежит по песчаной косе за своей собакой, которая выхватила поводок. Все в прошлом. Когда-то это было частью его жизни, а теперь потеряно. Сердце полоснула боль: он ненавидел себя за то, что ее испытывает. Он ненавидел слезы, которые текли по щекам, и больше не мог притворяться, что это пот. Он ненавидел себя за то, в какой беспробудный кошмар превратилась его жизнь, и за то, что кроме себя винить ему некого. В этот момент он почувствовал, что сломался – так, что уже не починишь.