Мужской выбор - стр. 4
– И у тебя опять начался…
Он не переносит слово “тик” и я не произношу его вслух. Но иногда, когда его злость слишком долго не находит выхода или случаются затяжные дикие деньки, у него начинает подрагивать верхнее веко. Едва заметно, но я до мелочей знаю его лицо, чтобы упустить этот момент. И поэтому я на свой страх и риск поднимаю руку и дотрагиваюсь до его лица. Накрываю теплыми пальцами веко, успокаивая простым прикосновением.
– Ты сама нежность, когда кончаешь.
Мне хочется накрыть второй ладонью его губы, чтобы он замолчал и перестал огрызаться. Но такое он точно не стерпит, а так он стоит передо мной и даже прикрыл глаза, ненадолго поддавшись моей заботе. И внутренняя пружина чуть разжимается, я вижу, как его покатые плечи опускаются ниже, а из позы уходит нервная стяжка. Он ведь и дома то и дело занимает стойку бойца, будто ждет удара со спины.
– Ты стала совсем ручной, Алиса, – продолжает он и зажигает фирменную ухмылку, которой пытается отгородиться от всего мира. – Может, пора переходить в пощечинам? Ты и это стерпишь?
– У тебя поднимется рука?
Черт. Я зря произнесла вызывающую глупость, переоценив свои силы. Я иногда с головой проваливаюсь в ту крупицу нежности, которая вдруг случается между нами, и теряю нить происходящего. А эта нить состоит из металлических острых колец, которые могут поранить до крови.
– Крошка хочет проверить, – он отбрасывает мою руку прочь и следом перехватывает ее, зацепившись грубой хваткой выше локтя. – Крошка спятила и решила показать свой острый язычок.
– Нет, Каин, я не…
– Я могу ударить тебя.
Он встряхивает меня и вкладывает в резкое движение столько лютой силы, что это похоже на удар. Боль лавиной растекается по руке, и я перестаю ощущать пальцы. Они отнимаются, словно Каин передавил весь кровоток.
– Запомни это хорошенько. Я могу сделать с тобой, что угодно. И то, что я однажды спас тебя, не значит ничего.
– Да, ты прав. Я знаю, знаю… Мне больно, Каин.
– В этом смысл, крошка. Ты размякаешь от доброго отношения, тебе нужно постоянно напоминать правила.
Я закивала, не в силах больше сдерживать слезы. Самое болезненное для меня – видеть его таким, ослепленным яростью и не желающим останавливаться. Даже сейчас мне хуже от того, что я вновь сталкиваюсь с его темной стороной, чем от крепких пальцев, которые оставляют синяки на моем теле. Синяки проходят быстро, а такие минуты я вспоминаю вновь и вновь.
– Я помню твои правила.
– Повтори их. Открой свой ротик и произнеси.
– Я никто. Я должница и твоя вещь. И я… я…
– Тебе помочь?
Каин кладет ладони мне на плечи и с силой надавливает, желая опустить меня на колени. Но я сопротивляюсь и продолжаю стоять на ногах.