Мужское счастье - стр. 12

По пути Иван увидел массовое помешательство и встретил любовь всей жизни. А теперь, после вырванного у судьбы свидания и прошедшего затем долгого допроса бабульками, он добрался, наконец, до первоначальной цели. Дабрый жил на первом этаже ветхой пятиэтажки, он встретил Ивана в дверях:

– Наконец-то, а то все глаза просмотрели: где наш Водяной потерялся, не смыло ли вместе со снегом? Заходи, чувствуй себя как в гостях, но не забывай, что ты дома.

После крепких объятий Иван оказался в прихожей, где попал в другие объятия:

– Ну, привет, Гроза русалок.

– Коляус!

Усталый взгляд, лоб в морщинах, ввалившиеся щеки… Старый друг выглядел так, будто его на годы ссылали в каменоломню. От Коляуса остались только умные проницательные глаза и добрая улыбка, остальное потрепалось и сдулось, как пляжный мяч в конце лета. Даже строгий костюм с галстуком и высокий рост при сохранившейся осанке стального лома не спасали от чувства, что последние месяцы друг работал на износ и вот-вот надорвется окончательно.

– Сообщил Даброму, что приеду с утра, но тоже задержался, – объяснил Коляус. – Пришел за пару минут до тебя. Все кончилось хорошо?

– Два условно.

– Могло быть хуже.

– Вы о чем? – Дабрый напрягся.

– Иван попал в передрягу, отделался условным сроком.

– Почему мне ничего не сказали?!

– Ты бы здание суда штурмом взял, и вместо того, чтобы меня отпустить, нас посадили бы обоих. – Иван знал, что Дабрый сделает ради друзей невозможное, но помощь Коляуса оказалась весомее.

– Еще раз узнаю что-то задним числом – обижусь. – Дабрый показал скуксившимся лицом, как именно он обидится, и повел всех на кухню.

Как в старые добрые времена три неразлучных сослуживца оказались за одним столом. В стаканы разлили квас – более крепкие напитки принимал только Дабрый, но с пивом и прочим он решил повременить. Первый тост – за встречу. Нечасто получалось увидеться. Собственно, встреча втроем – впервые после увольнения. Дабрый сидел за столом в голубой тельняшке и спортивных штанах, Иван снял свитер, под которым оказалась такая же тельняшка. Коляус с улыбкой расстегнул воротник рубашки, где в глубине виднелись голубые полоски.

Дабрый вновь поднял стакан:

– За ВДВ!

Тост прозвучал с ухмылкой, понять ее дано лишь посвященным. «На дембель» Иван, Дабрый и Коляус, как и прочие сослуживцы, отправились в голубых беретах, тельняшках и шевронах с парашютом, а в реальности дело обстояло иначе. Служба проходила в основном в Подмосковье, в хмуром городке с солнечным названием. Были и прыжки, как у обычных десантников, и командировки в горячие точки, как у контрактников, и многое другое, о чем не расскажешь без опасения загреметь далеко и надолго. Профессиональный праздник отмечался двадцать седьмого февраля, хотя ведомство, к которому относилась военная часть, называлось не ССО (сокращение от «сил специальных операций»), а другими тремя буквами. Буквы звучали более грозно и относились к разведке. Дабрый специализировался по рукопашке, Коляусу легко давались задачи планирования и управления, Иван мог починить все, что ездит хотя бы теоретически, и мчать на нем так, чтобы гонщики обзавидовались. Каждый давно понял, что лучше быть, чем казаться, и после службы друзья с горькой усмешкой отворачивались от горделивых «павлинов», увешанных аксельбантами и рядами значков. Настоящие умения не выпячиваются. У себя в деревне Иван не связывался с частенько задиравшими его, как они себя называли, подводником и летчиком. После армии оба гордо демонстрировали соответствующие татуировки на плече, но первый на самом деле возил в военный городок из соседнего хозяйства продукты на подводе (отсюда и «подводник»), а второй в холодильных установках при кухне специальным инструментом намерзший лед откалывал – то есть, не летчик был, а «ледчик».