Мужчины не плачут - стр. 23
– Значит, объясняю еще раз! Новому русскому – щенки от нашего Тайсона. Тайсону и сучке – удовольствие. А нам с тобой – денежки. И не лишь бы какие, а самые настоящие, американские. За триста долларов сторговалась.
– За сколько? – Маша присвистнула от удивления.
– Что? Продешевила? – всполошилась баба Тоня. – Вообще-то он мне щенка предлагал, который от любви Тайсона и евонной сучки получится. Говорил, что щенка можно дорого продать. Дороже чем за три сотни. Но я подумала, когда еще этот щенок родится. А вдруг вообще ничего не получится?! Решила – пусть триста долларов, зато сразу. Я таких деньжищ отродясь не видела. Этот новый русский мне и задаток уже дал, ровнехонько сотню. Вот просто взял и достал из кошелька. Представляешь, какие деньжищи люди при себе носят?!
Маша опустила умытого Ваньку на пол, потрясенно посмотрела сначала на бабу Тоню, потом на развалившегося посреди кухни Тайсона.
– Тут они, денежки-то. – Баба Тоня уселась на табурет, выудила из-за пазухи стодолларовую купюру, помахала ею перед Машиным носом. – А остальное завтра, сказал, отдаст, после того, как у Тайсона и евонной сучки все сладится.
Тай поднял голову, с интересом посмотрел на бабу Тоню, тихо рыкнул.
– Вишь, понимает! Даром, что на четырех лапах. Лучше иного мужика соображает. – В голосе бабы Тони послышались уважительные нотки. – Пойдем с тобой завтра, Тай, бизнес делать. А ты чего молчишь? – она посмотрела на Машу. – Язык проглотила или не рада?
– Рада.
– Что-то по тебе не видно.
– Мне сегодня в шести местах отказали.
Баба Тоня покачала головой, сказала преувеличенно бодро:
– В шести отказали, в седьмом возьмут.
– Боюсь, в седьмом тоже откажут. Я тут подумала, – Маша тяжело вздохнула, погладила сына по белокурой головке, – надо планку снижать.
– Это как?
– Буду искать работу не по специальности, продавцом на рынке или уборщицей.
– С ума сошла! – ахнула баба Тоня. – Куда ж тебе в уборщицы с высшим-то образованием?! Зря, что ли, пять лет в институте корячилась?!
Маша пожала плечами. Конечно, идея пойти работать уборщицей, нравилась ей не больше, чем бабе Тоне. Конечно, у нее было высшее образование, и гонор, и чувство собственного достоинства. Но еще у нее был сын, баба Тоня и Тайсон… и она чувствовала себя ответственной за них.
– Еще месяц поищешь нормальную работу, а потом, если не найдешь, можешь уборщицей устраиваться, – прервала ее размышления баба Тоня. – Я вот тут подумала, может, мы будем нашего Тайсона напрокат сдавать? За деньги или за щеночков? Хороший бизнес получится.
Маша хотела было возразить, что не всякий согласится платить такие же большие деньги за «услуги» Тайсона, но окрыленная новой идеей баба Тоня уже вышла из кухни. Маша невесело улыбнулась, налила Ваньке молока, высыпала в миску Тая остатки собачьего корма, потянулась за туркой, но вспомнила, что кофе кончился еще вчера утром.