Мужчины не ее жизни - стр. 72

Для Теда время это тоже было трудным. Рут заявила, что у нее от швов кошмары по ночам; кошмары у нее случались главным образом, когда в доме дежурил Тед. Однажды ночью девочка, заливаясь слезами, звала мать – только мамочка (и, к еще большему раздражению Теда, – Эдди) могла утешить ее. Теду пришлось звонить им в собачью будку и просить приехать. Потом Эдди пришлось везти Теда в собачью будку, где, как воображал Эдди, отпечатки его и Марион тел были все еще видны на (возможно, все еще теплой) кровати.

Когда Эдди вернулся в дом Коулов, свет во всех комнатах наверху горел. Рут можно было успокоить, только нося ее от фотографии к фотографии. Эдди вызвался завершить экскурсию, чтобы Марион могла лечь в постель, но Марион, казалось, доставляет удовольствие эта прогулка по дому. На самом же деле Марион знала, что это, вероятно, ее последнее путешествие с дочерью на руках по фотографической истории ее мертвых мальчиков. Марион удлиняла рассказы, связанные с каждой из фотографий. Эдди уснул в своей комнате, но дверь в коридор второго этажа не закрыл, и некоторое время до него еще доносились голоса Марион и Рут.

По вопросам девочки Эдди понимал, что мать с дочерью рассматривают фотографию Тимоти (в средней гостевой спальне) – плачущего и покрытого грязью.

– Но что случилось с Тимоти? – спросила Рут, хотя знала эту историю не хуже Марион. Теперь уже и Эдди знал все эти истории.

– Томас толкнул его в лужу, – сказала Марион.

– А сколько лет испачканному Тимоти? – спросила Рут.

– Сколько тебе, детка, – сказала ей мать. – Ему тогда было ровно четыре…

Эдди знал и следующую фотографию – Томас в своей хоккейной форме на экзетерском катке. Он стоит, обнимая мать одной рукой, словно она замерзла за то время, пока он играл, но еще, похоже, она горда тем, что стоит там вместе с обнимающим ее сыном; на том, как это ни глупо, нет коньков, которые он уже снял, но он в полной хоккейной форме и в незашнурованных баскетбольных кедах. Томас выше Марион. Рут в этой фотографии нравилось, что Томас широко улыбается, зажав зубами хоккейную шайбу.

Перед тем как ему заснуть, Эдди услышал очередной вопрос Рут:

– А сколько Томасу с этой штукой во рту?

– Столько, сколько Эдди, – услышал Эдди ответ Марион. – Ему только-только исполнилось шестнадцать…

Около семи утра зазвонил телефон. Марион, еще лежавшая в кровати, сняла трубку. По молчанию она догадалась, что это миссис Вон.

– Он в другом доме, – сказала Марион и повесила трубку.

За завтраком Марион сказала Эдди:

– Хочешь пари? Он порвет с ней еще до того, как Рут снимут швы.