Мужчина, которого предала женщина - стр. 25
На этом полу Валентин и проснулся. Под потолком светила знакомая уже лампочка, над головой доски тянущейся вдоль стены скамейки. Справа высокие железные прутья от пола до потолка. Много прутьев, вся стена из них состояла. Воняло мочой, и даже хлорка своим едким запахом не могла перебить этот едкий смрад.
Сначала Валентин догадался, куда его угораздило попасть, и только затем до него дошло, что в тюремной камере он оказался не просто так. Но что именно он натворил?
– Э-эй! – через силу выдавил он.
Ему нужно было знать, почему он здесь. И еще очень хотелось по нужде. Очень-очень хотелось. А отхожего места здесь нет.
– Эй, люди!
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы встать на ноги, подойти к решетке. Но из-за телесной слабости ему трудно было бороться с силой тяжести, поэтому, держась за железные прутья, он сполз на колени.
– Люди!
Перед ним, как большая луна в ночи, светилось широкое с арочным верхом окно, красные буквы на нем, они расплывались в глазах, но Валентин все же смог прочитать: «Дежурная часть». Освещенное помещение за стеклом, вихрастая макушка склонившегося над столом человека. Это милиционер, и он не спит, но Валентина не слышит.
– Караул!
Наконец человек поднялся, вышел из дежурного помещения, приблизился к решетчатой стене камеры. Рядом с ним встал еще один, в погонах и с автоматом. Стоят оба, недобро улыбаются, глядя на Валентина, как на какую-то обезьяну в клетке.
– Где я? – сорванным, с хрипотцой голосом спросил Валентин.
– Дома… Теперь это твой дом, придурок, – сказал вихрастый.
– Ага, дорога дальняя, казенный дом.
– За что?
– А то ты не знаешь.
– Нет.
Валентин вспомнил свой сон, где он убивал ножом киллера… Он глянул на свои руки, измазанные чем-то засохшим, темно-красного, почти коричневого цвета. Это же кровь! И на футболке кровь, и на джинсах…
– Этого не может быть, – в панике пробормотал он.
Неужели он убил киллера наяву?… Но как это произошло? Почему он ничего не помнит?…
– Да, парень, влип ты в историю, – сочувствующе, но без жалости покачал головой вихрастый.
– Мне… Мне нужно в туалет.
– Терпи. Скоро утро, тебя в изолятор переведут, там в камере сортир есть. А здесь терпи.
– Не могу терпеть!
– Тогда под себя! Я с бешеным связываться не хочу, – уходя, обращаясь к своему спутнику с автоматом, сказал вихрастый.
Милиционеры ушли, а Валентин кое-как добрался до скамейки, лег, плотно сжав ноги, чтобы сдержать позыв. Он все еще был пьян, и это помогло ему спрятаться от ужасающей действительности в зеленой пучине хмельного сна.
А утром его растолкали, сковали руки стальными браслетами, куда-то повели. Голова раскалывалась от боли, нутро выворачивалось наизнанку, во рту сильно пересохло, а содержимое мочевого пузыря рвалось наружу. Валентин упросил конвоира свернуть в туалет, справил нужду, и только тогда его доставили по людным коридорам в кабинет к следователю.