Муж-озеро - стр. 44
– Слава Богу, кажись идут.
– Ой, а можно пуховку не снимать? А то я дуба дам, – попросила Ксеня.
– Да как угодно. Только сейчас еще пара километров вниз – успеешь запариться… Ионыч, чего там у вас случилось?
– Да все нормально. – Ион подъехал к своему рюкзаку, сиротливо стоявшему посреди спуска. Его уже успело присыпать снегом. Сбросив танюшин рюкзак и достав откуда-то веревку, он принялся наскоро связывать их вместе.
– Ты чё, собираешься сразу два тащить?
Серега повернулся к Танюше и внимательно оглядел ее. Вид ее в длинной ионовой пуховке был нелепым, но Серегу интересовало не это.
– Танюш, с тобой все в порядке?
– Д-да, все нормально.
– Дойдешь? Два километра до стоянки осталось.
Два километра, да еще вниз, да по мягкому снегу – это было почти что ничего. Танюша сразу воспряла духом.
– Дойду, конечно!
– Ну смотри.
Когда давеча он понял, что Танюши сзади нет, его разом прошиб пот, и он тут же забыл о холоде. Он хотел немедленно повернуть назад, но Ион, узнав обо всем, крикнул, что сбегает сам, а свой рюкзак попросил дотащить до леса и там ждать. И правда, он помчался наверх даже не бегом, а какими-то скачками, разбрызгивая снег, и в пару секунд исчез в метели. Серега машинально подхватил ионин рюкзак за лямки и пошел вниз. Пальцев ног он давно не чувствовал, что притупляло лишние эмоции. Потом пальцы немного отошли, но мысли все равно оставались в оцепенении. Раз Ион сказал – сбегает, значит, сбегает. Все в порядке. Народ рядом кряхтел, натягивал пуховки, растирал онемевшие руки, прыгал на месте, пытаясь оживить ноги. А Серега тупо ждал, пытаясь взглядом приподнять завесу снегового тумана, скрывавшую перевал. И только когда он увидел Танюшу со свисающими почти до колен рукавами мужской пуховки, когда рассмотрел ее лицо – только тогда он осознал, что был на волосок от бездны, в которую вот-вот собиралась обрушиться вся его прошедшая жизнь. И обрушилась бы, если бы не чудо. Муки совести, бесчестье, конец всем походам – все это ждало там, на дне бездны. А еще – похороны, обезумевшие от горя глаза танюшиной матери, которую он никогда не видел, прокуратура, объяснения следователю в чистом белом кабинете. Эти картины стремительной вереницей пронеслись в сознании и исчезли.
– «Слава тебе Господи, слава тебе Господи, – повторял он про себя. – Спасибо Ионке, спас от беды».
Потом ему полегчало, он задышал свободнее, плечи распрямились. Теперь можно было спокойно подумать, почему это произошло. Конечно, виноват он сам: забыл проверить, все ли участники в наличии, отвлекся на холод и ветер. Но Танька, блин! Тоже хороша. Почему все нормально прошли, а она отстала? Какого черта? Нет сил – не ходи в походы. Чтобы потом его, Серегу, не подставлять. Не надо было ее брать. Вечно со своей страдальческой рожей… Если тебе так плохо, зачем напрашиваешься? И ведь главное – отказать неудобно. Приходит такая на обсуждение похода, и сидит-улыбается. Типа, если она столько лет с нами ходит, то и дальше должна ходить. А с какой стати? Реально она – самое слабое звено. Если так вспомнить, что почти каждый год какие-то проблемы. То одно, то другое. И еще экологизм этот ее долбаный. Такая она вся святая-правильная, всех учит жить. Достала уже. Вот уж точно – старая дева. И крыша заодно поехала на экологии. Нет, теперь он точно с ней поговорит. Мол, извини, но мы тут подумали и решили… Вобщем, больше ты с нами не идешь. Все. Прости-прощай.