Музей смерти - стр. 17
– По правде, сказать, сам не понимаю, – пожал плечами Якушин. – Могу лишь догадываться, что жив здесь только мужчина, а мама с ребенком мертвы, хотя и выглядят, как живые. Но это чисто интуитивное мнение… Спасибо, Лариса, что провели человека по музею. А вы простите, Никита Андреевич, что задержался. Прибыли специалисты по бальзамированию из Красноярска, надо было им кое-что рассказать… Вы в порядке, Никита Андреевич? – Якушин прищурился. – Держитесь?
– Да, Сергей Борисович, я стойкий оловянный солдатик…
– Вот и славно. Вы можете идти, Лариса.
Я поблагодарил девушку за познавательную экскурсию, она удалилась в первый зал.
– Не желаете развеяться, Никита Андреевич? – предложил Якушин. – Я бы тоже прогулялся. До второго здания двести метров, на улице тепло, солнышко, да и вам покурить надо.
Он словно видел меня насквозь. Мы вышли из музея, я тут же закурил. Очень странно – я находился в здании около часа, а не испытывал никаких отрицательных позывов. Просто устал. Голова не болела, хотя периодически в ней вспыхивали «афтершоки» от ночной встряски.
– Давайте посидим, – предложил Якушин, опускаясь на лавочку. – Потом посетим еще одно здание музея, а после поговорим. Не будем торопить события.
– Хорошо, – согласился я. – Вопрос позволите, Сергей Борисович? Как вы пришли к такому? – Я выразительно повел головой по сторонам. – Ну вы понимаете…
– Почему я бросил успешный бизнес, основал крематорий, возвел тут целую индустрию, связанную с похоронными процессами, а заодно основал музей, который большинство людей считает странным?
– Ну примерно. – Я сделал вид, что не смущен.
– Но это тоже успешный бизнес, согласитесь? Я не радуюсь, когда умирают люди, и вовсе не стараюсь на этом нажиться. Я зарабатываю на том, что предоставляю людям качественные услуги на высоком цивилизованном уровне, стараясь всячески смягчить их утрату – и все это, заметьте, по весьма приемлемой цене. Вам же нравится здесь? – Он пристально посмотрел мне в глаза.
– Нравится, – признался я. – Ожидал чего угодно, но не этого. И все равно не могу избавиться от легкого недоумения…
– Понимаю вас, – кивнул Якушин. – К сожалению, смерть – естественный процесс, она всегда рядом, никуда от нее не денешься. Когда философски осмыслишь это понятие, чувство «легкого недоумения» пропадает, уверяю вас. Мы не знаем, что произойдет с нами через минуту. Можем что-то съесть, подавиться и умереть. Мы не знаем, что произойдет с нашими близкими. Существование в этом мире зыбко и недолговечно. Вам никогда не приходила мысль, что гарантировать в этом мире можно одно: то, что все мы однажды умрем? Ничего другого гарантировать нельзя. Работа, личная жизнь, друзья, родственники… Все в мире шатко и зыбко, может измениться в любой момент. Мы даже не можем гарантировать, что после этого солнечного дня наступит вечер – ведь всегда есть ничтожно малая вероятность, что прилетит астероид, разнесет все к чертовой бабушке, и уже не будет ни дня, ни вечера. – Якушин засмеялся. – А смерть – вот она, рядом… Рискну высказать то, во что вы не поверите. Пока, во всяком случае, не поверите. Все, что в данную минуту нас окружает, продлевает жизнь и наполняет ее смыслом. Другими словами, мысли о смерти чистят организм. Рассуждаешь о своей смертности – без паники, с философским смирением – практически гарантия, что проживешь долгую жизнь.