Музей Невинности - стр. 51

Тому, кто имеет о смысле культуры хоть какое-либо представление, известно: за всеми знаниями западной цивилизации, властвующей над миром, стоят музеи, и их создатели, истинные коллекционеры, собирая памятные раритеты, никогда не задумываются, что тех ожидает. Как правило, даже не замечают главных и важнейших вещей будущих собраний, когда они впервые попадают в руки, хотя позднее классифицируют, описывают в каталогах (а ведь первые музейные каталоги – это первые энциклопедии) и выставляют для зрителей напоказ.

Когда миг, который я впоследствии назвал счастливейшим в своей жизни, закончился и настало время расставаться, пока одна из ее сережек пряталась рядом с нами в складках влажной простыни, Фюсун посмотрела мне в глаза и тихо проговорила:

– Теперь моя жизнь связана с твоей.

Ее слова мне понравились, но и напугали.

На следующий день было опять очень тепло. Когда мы встретились, Фюсун выглядела чем-то встревоженной.

– Я вчера потеряла сережку, – произнесла она, поцеловав меня.

– Твоя сережка здесь, дорогая моя. – Я засунул руку в правый карман пиджака, висевшего на спинке стула, но ее там не оказалось. – Странно, ничего нет.

У меня быстрее забилось сердце, будто над нами нависло какое-то неотвратимое несчастье, какое-то горе. Потом я вспомнил, что сегодня с утра очень жарко и я надел пиджак потоньше.

– Она осталась в другом пиджаке.

– Пожалуйста, принеси завтра, не забудь, – попросила Фюсун. В ее глазах можно было утонуть. – Эта сережка очень важна для меня.

Сообщение об аварии занимало первую полосу всех газет. Фюсун их, конечно, не читала, но, так как Шенай-ханым все утро только и говорила что о погибшей, Фюсун решила, что некоторые обитательницы Нишанташи заходили в тот день в бутик «Шанзелизе», лишь чтобы поговорить об аварии.

– Завтра Шенай-ханым закроет магазин после обеда, чтобы я тоже пошла на похороны, – сообщила мне Фюсун. – Она ведет себя так, будто все любили ту женщину. Но это не так.

– А как?

– Она часто приходила в наш магазин. Покупала самые дорогие платья, только что привезенные из Италии и Парижа, а потом, надев куда-нибудь на прием, возвращала обратно, будто оно ей не подошло. Шенай-ханым очень сердилась, так как платье, которое все уже видели, продать нелегко. Да и вела она себя довольно грубо, постоянно торговалась за каждый процент. Но отказать ей Шенай-ханым не могла, потому что у той женщины имелись связи. Ты ее знал?

– Нет. Правда, одно время она была любовницей моего приятеля, – начал было я, решив рассказать Фюсун историю погибшей женщины, сократив и изменив кое-какие детали. И вдруг осекся, поняв, что не смогу.