Муза ночных кошмаров - стр. 6
Из всех талантов Мезартима – а их было не сосчитать, новые мутации постоянно появлялись в непрерывно растущем индексе магов – один дар считался первоклассным. Все рожденные в мире Мезарета обладали бездействующей способностью, которая пробуждалась при прикосновении к божьему металлу – или мезартиуму, как они называли редкий голубой элемент. Но среди миллионов только горстка владела первоклассным талантом: манипулировать самим божьим металлом. Этих уникумов называли кузнецами, поскольку они могли обрабатывать мезартиум, как обыкновенные кузнецы обрабатывали обыкновенные металлы, хотя и не использовали для этого огонь, наковальни и молоты – только свой разум. Мезартим – самое сложное вещество, известное миру. Оно абсолютно невосприимчиво к повреждениям, плавлению или обтравке кислотой. Его даже поцарапать невозможно. Но разуму кузнеца оно поддавалось с бесконечной легкостью и реагировало на мысленные приказы. Они могли добывать, лепить, пробуждать его удивительные свойства. Могли строить из него, летать в нем, контактировать с ним, как с чем-то живым.
Это дар, о котором мечтали дети, играя в Мезартим в деревне, и он единственный, о ком они шептались сейчас, раскрасневшиеся и нетерпеливые, обсуждая, каким будет их собственный корабль, когда они получат приказ: крылатые акулы и воздушные змеи, металлические ящеры, демоны и скаты. Некоторые называли менее опасных существ: певчих птиц, стрекоз и русалок. Аоки, один из маленьких сводных братьев Коры с Новой, заявил, что его корабль принял бы форму задницы.
– А двери будут дырой, – пропищал он, указывая себе на зад.
– Милостивая Такра, не дай Аоки стать кузнецом, – прошептала Кора, ссылаясь на искательницу-серафима, которой они молились в маленькой церкви в скале.
Нова подавила смешок.
– Только представь, какой бы страх нагонял военный корабль в форме задницы! Может, я позаимствую его идею, если окажусь кузнецом.
– Ну уж нет, – возразила Кора. – Наш корабль будет в форме уула, в память о любимом доме.
На сей раз их смех вышел недостаточно приглушенным и привлек внимание отца. Одним взглядом он заставил сестер замолчать. Это у него хорошо получалось. По их мнению, таким и должен был быть его дар: убийца веселья, враг смеха. Но при проверке их отец оказался стихийником. Он мог обращать предметы в лед, что тоже ему подходило. Но его сила была слабой, как у Скойе и всех остальных в Риеве, а если говорить откровенно, почти как у всех в этом мире. Могущественные дары встречались редко. Поэтому слуги отправлялись на поиски, как сейчас, и испытывали людей повсюду, нащупывая иголки в стоге сена, чтобы приобщить их к имперским рядам.