Муза для темного мага - стр. 25

– По-моему, ты ее скоро порвешь, – заметила подруга. – Смотри, по шву пошла.

– Ерунда.

Я провела ладонью над прорехой, сращивая ткань.

– Ну, иди-иди! С тебя-то он и начнет, – фыркнула Силеста.

– А-а-а! – взорвалась я. – Я с ума сейчас сойду! Что мне делать, Силь? Я не могу идти – и не могу остаться!

Меня раздирали на части сомнения, да и чувство вины никогда не было хорошим советчиком. Я хотела помочь этому нелюдимому мрачному магу, но луксур Таэр один раз уже сказал, что я создаю ему одни проблемы, и был, пусть и груб, недалек от истины. Ему придется думать о моей безопасности, вместо того чтобы искать способ избавиться от проклятия.

– Шайни, вот тебе второй дружеский совет: утро вечера мудренее.

Я молча покивала: слова закончились вместе с силами. Платье полетело на стул, а я, не расчесавшись и не умывшись, и даже не надев сорочки – ночи стояли жаркие, – нырнула под одеяло. Силеста благоразумно не стала больше ничего говорить, хлопнула в ладоши, гася светильники над нашими постелями.

Луксуру Таэру пригодилась бы такая муза, которая знает, как обращаться с призраками и неприкаянными душами, а не та, что умеет печь блинчики и декламирует стихи.

– Шайни, – позевывая, в полудреме позвала меня Силеста. – Слушай, а почему бы тебе не сыграть им на флейте?

– Кому – им? – не поняла я.

– Призракам. Ведь флейта умеет успокаивать призраков, разве нет?

Я стремительно села на постели. Сон как рукой сняло! Но почему Силь, которая с трудом переползала с курса на курс и никогда не любила учебу, вспомнила такую важную вещь, а я нет?

Я словно наяву увидела теплый осенний день: солнечный свет, пробиваясь сквозь пожелтевшую листву, становится золотистым. Я сижу на первой парте рядом с другой первокурсницей, нас в этом наборе всего две флейтистки. У доски стоит луксурия Нерина, она высокая, худощавая, элегантные очки на ее носу будто бы состоят из двух тонких полумесяцев. Густые волосы с ниточками седины она закрутила в пучок и закрепила карандашом вместо заколки, но пряди выбиваются и красиво обрамляют узкое лицо. Мне так нравилась эта ее творческая небрежность…

– Шайни Луан? – переспросила преподавательница, приветливо поглядев на меня поверх сверкающих полумесяцев. – Это ведь переводится с древнеморавийского как «сверкающая луна», верно?

– Верно, – согласилась я. – Папа так назвал. А брата он назвал Риденс Луан – «смеющаяся луна».

Улыбка медленно сползла с моего лица.

– Правда, брат умер. Давно.

Луксурия Нерина ободряюще мне кивнула.

– Хорошо, что иногда, когда нам это особенно нужно, мы можем поговорить с нашими любимыми, покинувшими нас. Кстати, девочки, вы знали, что души любят звуки флейты? Они действуют на них успокаивающе.