Муза для чудовища - стр. 6
– Да, нормально всё. Я понимаю.
Макс толкнул дверь, пропуская меня вперёд, но как только мы вышли на крыльцо, схватил за локоть, останавливая и привлекая внимание:
– Агаш, постой! Есть разговор.
Я удивлённо приподняла брови.
– Ты как? С хозяйкой своей договорилась?
Людмила Евгеньевна, моя квартирная хозяйка, была женщиной большого тела и очень-очень маленькой души. За комнату она требовала почти неподъёмную сумму. И к сумме выставляла ещё ряд претензий и правил. В своей комнате я не могла курить (и слава Богу!), пить, прелюбодействовать (и это не моя терминология), есть чеснок и громко разговаривать по телефону. А, да! Ещё в моей комнате был единственный в квартире балкон, что давало Людмиле Евгеньевне повод по сто раз на дню навещать оплаченную мною территорию, дабы повесить бельё, снять бельё, полить цветы и проверить, не ем ли я чеснок и не выбросила ли я лыжи.
– А что? – лениво поинтересовалась я. – Тебе удалось раздобыть цианистый калий?
Максимка рассмеялся.
– Лучше. Я нашёл квартиру. Нереально дешёвую по нынешним ценам, двухкомнатную, с отдельной кухней и двумя балконами. Помнишь, ты мечтала выращивать герань?
Он скорчил смешную рожицу и, забавно растягивая гласные, процитировал:
– «Ах ты, дурень, перестань есть хозяйскую герань!»
Я прыснула и повисла у него на локте.
Мы съехались на той же неделе. Ещё до экскурсии я боролась с собой, да и в самом начале её держалась, но после того, как мне продемонстрировали ванную и спальню со «специальным столиком для косметики, Агашка», я сдалась.
– Максимка, ты змей-искуситель, – пробормотала я, нежно оглаживая лаковый бок старинного трельяжа. – Я бы сама себе лучше комнату не нашла.
Он польщённо хмыкнул и потянулся, чтобы меня обнять, но я решительно нахмурилась, глядя на него сквозь зеркало.
– Что? – Рыжеватые брови невинно взлетели, спрятавшись под густой челкой.
– Если я перееду… Мы ведь просто соседи, да?
Девки в издательстве мне уже все уши прожужжали на тему «твой Максимка так на тебя смотрит», «твой Максимка на тебя дышать боится» и «твой Максимка готов целовать асфальт, по которому ступал твой элегантный чемоданчик» (это они так на мой нежный сорок второй размер обуви намекали). Поэтому теперь я наконец вознамерилась расставить все точки над ё.
Надо сказать, не в первый раз.
Внутренний голос подсказывал мне, что у Глебова явно назревает обострение, и он планирует в очередной раз признаться мне в любви.
Плавали, знаем. Потом полгода со мной разговаривать не будет.
– Всё, как ты захочешь, – уклончиво ответил он на мой вопрос, а я, вместо того, чтобы настоять на своём, ещё раз погладила роскошный трельяж, бросила вожделенный взгляд на огромную кровать под шикарным покрывалом с рюшечками, на тяжёлую зелёную штору, из-под которой выбивался весёленький салатовый тюль, на два рожка бра, под которым будет так удобно прочитать страничку-другую перед сном...