Муза для чудовища - стр. 11
За что я люблю своего старикана, так это за чуткость и за то, что у него всегда есть, что пожрать.
От пуза налопавшись макарон и нахохотавшись до икоты (Генрих Петрович так дивно описывал, как народ расползался с праздника, что у меня к концу его повествования уже живот болел), я надела пальто и, поцеловав на прощание старика в щёку, вышла на порог издательства.
Нужно было ловить такси и ехать домой, а мне так не хотелось! Я знала, Макс теперь объявит мне молчаливый бойкот и будет игнорировать попытки извиниться и помириться, а, учитывая, что мы теперь живём вместе, возможно, приведёт к себе какую-нибудь девчонку на ночь, чтобы заставить меня ревновать. Она будет театрально стонать всю ночь напролёт, а утром Глебов выползет на кухню в одном полотенце на бёдрах, чтобы проверить, осталось ли что от моих обкусанных локтей...
Да, мы не впервые делили с Максиком жилье. Одна попытка у нас уже была. На первом курсе.
Если бы на улице была поздняя весна, как в прошлый раз, когда Глебов объяснялся в любви, я бы могла просто гулять до утра, бродить вдоль набережной и надеяться, что на моём пути не встретится какой-нибудь маньяк.
Но сейчас, к сожалению, была середина февраля, и гулять по таким сугробам да в недоломанных ботфортах – вообще ни о чём, как любит выражаться Галка Терещенко. В такую погоду только полные придурки гуляют, да совершенно безбашенные дети. Например, как те четверо, что играли в снежки недалеко от нашего крыльца.
– Эй, партизаны, – позвала я. – Вы хоть знаете который сейчас час? Куда только ваши родители смотрят?
– А у них ночное дежурство. Они врачи на скорой, – отчаянно картавя, сообщил самый младший на вид, а старший хмуро посоветовал:
– Вы, тетя, лучше топайте домой, а не суйте свой нос куда не просят.
Вот же хам!
– Я тебе сейчас дам, топайте!
– А вы поймайте сначала! – захохотали они и бросились наутёк, словно я бы и в самом деле за ними побежала. Шантрапа...
Я прошла метров десять до неожиданно оживлённого для такого позднего времени перекрёстка и остановилась на светофоре.
«Пройду пару кварталов, – решила я. – На Рокоссовского, по-моему, была стоянка такси».
А в следующий момент меня что-то с силой ударило между лопаток. С такой силой, что я качнулась вперёд и невольно выскочила прямо под колёса летящего на меня джипа. Большого и чёрного. Как катафалк.
«Вот же засранцы, – подумала я, уверенная, что это мальчишки отомстили мне, запустив снежок в спину. – И не сидится же им дома!»
Заметив меня, джип яростно завыл и заморгал огромными фарами, но я не то что убраться с его пути, я вздохнуть не могла от обжигающей боли в позвоночнике. Боль была такой сильной, что удара машины я на её фоне почти не почувствовала. Единственное, что я почувствовала, так это обиду за окончательно испорченные ботфорты и за пальто, которое теперь придётся отдавать в химчистку, если оно вообще выживет после моего столкновения с грязной снежной кашей, в которую я рухнула, как подкошенная. Хотя, собственно, почему «как».