Мутанты - стр. 30
Когда-то каменный особняк героев войны выглядел высоким, праздничным, с кирпичными узорами вокруг окон и по фронтону, но со временем все это потускнело, вросло в землю, утопталось, как с возрастом утаптывается человек, и теперь, в соседстве с высокими, строгими и даже красивыми стенами хата торчала, как прокуренный гнилой зуб во рту старика. У Куровых было свое, индивидуальное «окно», которым Оксана изредка пользовалась, и, поскольку спрямить не удалось, она и побежала в обход, через их усадьбу.
И была уже неподалеку от уцелевшего с украинской стороны палисада, когда перед нею опять внезапно возник горбатый, зловещий в косом свете (бледном свете луны?) мутант.
– Да что ты пристал? – Оксана на минуту остановилась. – Может, у тебя что-то болит? Ты говорить-то умеешь?
На сей раз реакция была совсем другой: мохнатая тварь вдруг вскинула голову и завыла низким, утробным голосом, так что и невозмутимую медичку ознобило. В какой-то миг ей показалось, что это и впрямь ее родитель, только ряженый и обезумевший: в период сильных потрясений и переживаний он переставал бриться, пил горилку и выл по ночам, вызывая страх и одновременно трепещущую дочернюю жалость. Когда партию закрыли, а секретарей выгнали из райкомов, так родитель два месяца страдал – сердце кровью обливалось. Одичал совсем, бородой до колен зарос, на люди не показывался и даже разговаривать перестал. Едва выходила его Оксана, уколами отвадилась – тогда еще лекарства кое-какие оставались…
И сейчас, глядя на это человекоподобное существо, она испытала то же самое, но в следующее мгновение мутант, разинув беззубую пасть, перешел на угрожающий рык и опять попытался обхватить Оксану ручищами. Она ловко ушла от захвата и машинально двинула баулом в морду. А старомодная медицинская сумка была хоть и полупустой, но тяжелой, со стальной дугой посередине, так что под нею смачно хряснуло, отчего чудище отскочило и замешкалось. Оксана же припустила к палисаднику, перемахнула его и застучала в куровское окошко:
– Дедушка, откройте!
Потом оглянулась и увидела горбатую фигуру, медленно удаляющуюся в сторону таможни.
Дед Куров в это время не спал. После того как его схватили милиционеры и отняли наган, он вообще спать не мог от возмущения и вместо того, чтобы писать жалобы в инстанции, старый партизан спустился в подпол, откопал там ППШ и теперь сидел, отмывал керосином консервацию. Пушечное сало за долгие годы высохло, затвердело, особенно под кожухом охлаждения ствола, а выковырить его оттуда было непросто, но обязательно, ибо по опыту дед знал: начни стрелять, так после двух-трех очередей загорит, задымит и завоняет, хоть святых выноси.