Мусульманская Русь. Восток - стр. 15
– Как нас кормят? Прекрасно. Все по штатным нормам. Особенно когда, как сейчас, в окопах сидим.
На память перечислил полный список норм. Такие вещи он прекрасно помнил. Читали с голодухи приказ и ухохатывались. Звучало прекрасно. Правда, паек здорово урезали в прошлом году, но им откуда знать. Про пшенку, что из горла назад лезет, и вороватых интендантов распространяться не стал. Как и про убитую снарядом лошадь, из которой вырезали куски на морозе. Та еще работенка. Как дерево пилишь. Рассказать в подробностях про продсклад – так ведь не поверят. Если мясо не поступает вовремя, его по специальным таблицам заменяют по весу один к трем рыбой. А можно и консервами или колбасой. Где, интересно, водятся интенданты, способные оторвать от сердца колбасу, а не затхлые сухари по той самой таблице взаимозаменяемости и калорийности, в которой ведро воды запросто замещает котелок каши? Или недоброкачественная рыба списывается в отходы (а ее уже выдали взамен мяса), и тот самый окорок уходит налево? Нет, лично их роту не обижали. В каком-то смысле на привилегированном положении, всегда приварок есть, но когда в поиске, горячего не увидишь. Тогда и сухарь – лакомство. Сухой паек на сутки-двое, а иногда приходится и больше сидеть. Тут и копыто за еду сойдет. Объяснять? Да ни за что! Питаются почти как в ресторане. Пехтура гораздо хуже живет. Что да, то да. Все в сравнении.
– Шерстяные носки?
Ян попытался вспомнить, есть ли у Радогора шерстяные носки, но в памяти не отложилось.
Хватало других забот.
– А как же! – подтвердил, не краснея. – Имеются. Офицер все-таки. Не в портянках ему ходить.
Когда отступали, Ян еще на бронепоезде катался, а вот при наступлении сапоги месяцами не снимали, так что ноги гнили. Рота всегда впереди шла. Еще и вши заедали. Помыться некогда. Не спрашивают – и слава Богу. Надо думать, в их представлении баньки везде понатыканы.
– Ноги держит в тепле, обязательно. Здоровье прекрасное. Ну что вы! Не в землянке проживает. Прекрасная изба. Теплая. Не хворает.
Через Вислу когда ходили, было страшно «сухо» и «тепло». Берега замерзают, а посредине еще нет. Вот и плывешь на тот берег с бечевкой. Выползаешь на лед, а он под тобой обламывается. Детям и женщинам такого не рассказывают. Закрепишь там, а на следующую ночь группой на плотике вдоль бечевки. Выползаешь назад – и спиртику тяпнул. С этим проблем не было. И хоть бы раз кто заболел! Расскажи кто другой – и не поверил бы.
– Какая стрельба? Мы почти в тылу, да и в обороне стоим. Ага. Расскажи им. Конечно, не простая пехота, но про это предупрежден язык не распускать. У нас жизнь наособицу. Пошли, взяли «языка», вернулись – у нас есть свое жилье, своя кухня, мы можем поспать. Кроме того, нет сложностей свободно передвигаться в нашем тылу, если не наглеть. Да в тот же санбат сходить к медсестричкам. До войны кто бы баб в армию пустил? Жуть! Каган лично бы удавился от негодования. А сейчас в порядке вещей. Лучше чем мужики обиходят. Не все, разные свиристелки попадаются, но в целом лучше. Конечно, на прогулки так просто не сходишь, предупреждали командиров, но все равно это было больше на доверии. Да за такие привилегии кровью платят. За год две трети роты схоронили.