Мусульманская Русь - стр. 5
– И сколько вас? – с легким испугом спрашивает.
– Ну… человек тридцать прямых родственников, не считая разных двоюродных. Сын и три дочери от первой жены, двое сыновей и дочь от второй. Один, правда, в Австрийскую погиб, но у него двое уже взрослых детей. Так что жены, мужья, дети, родной брат отца, две тетки, старшие братья моей матери. У них свои жены и дети. Много… Как по праздникам собираемся, так вообще тьма народу, не всех и вспомнишь сразу. Родственные связи в нашей жизни до сих пор не последнее дело. В принципе род Темировых, исключительно наша ветвь, – это почти две тысячи человек, и это только близкие родственники, – объяснил я, с удовольствием наблюдая, как у нее округляются глаза.
Полной лекции на тему, что такое род Темировых или еще какой, я все-таки читать не буду, мысленно хмыкнув, подумал я. Уж очень это непривычно прозвучит для воспитанной по-западному. У них в почете индивидуализм и желание поскорее отделиться от родителей и зажить собственной жизнью. Мы не такие.
Наверное, это все-таки влияние ислама. Других объяснений я найти не могу. Пусть нас хоть сто раз считают экстремистами и даже пытаются любыми путями доказать, что мы вредоносная секта, извращающая правильное учение, но в основе мы мусульмане, и от этого никуда не деться. А что в результате приспособления ислама к российским условиям и вызова с Запада вышел такой нетривиальный результат, то пока что все эти арабы прыгают по нашей команде и усиленно кланяются, а не наоборот. Значит, путь был правильным. Мы не Запад и не Восток. Мы – евразийцы. Набрались и от тех, и от других. В целом – положительного, но имеются и неприятные черты. У какого народа их нет.
И при этом, будучи страшно модернизированными снаружи, мы внутри все равно имеем железный стержень и гнуться даже перед российскими законами не собираемся. Семейные конфликты за все время с прихода к власти Диктатуры наружу так ни разу и не вышли. Всегда умудрялись как-то решать без привлечения общественности и юристов. Только значительно повзрослев и много чего повидав, я стал понимать, насколько это сложно – лавировать в таких делах и по возможности быть справедливым, и какой авторитет имеет среди остальных мой отец, абсолютно мягкий в семейной жизни. Когда была реальная необходимость, он всегда мог настоять на своем, в обычное время послушно выполняя капризы жены, но кто хозяин в доме – никогда и ни у кого сомнений не возникало.
Род мы действительно небогатый, но система отработана не нами и давно. Каждый работающий отдает в общий фонд десять процентов заработка. Фондом распоряжаются выборные люди, и оттуда идут деньги на помощь нуждающимися, на обучение, лечение. Своего рода страховая компания и банк на разнообразнейшие случаи. Уж на что я далек от всех этих дел и появляюсь дома хорошо если на пару дней в году, но всегда стабильно перечислял в общий фонд. Я не забыл, как в тяжелейшие годы после Австрийской войны и во время кризиса смог учиться именно за счет рода. Если есть возможность помочь кому-то, пусть даже лично мне не знакомому, но из Темировых, я это непременно сделаю. А вот благотворительности вообще не понимаю, не принимаю и участвовать никогда не буду.