Муссон - стр. 138
– Хорошо. – Хэл не смог устоять, хотя и понимал, насколько это неразумно. – Ты можешь ехать с нами.
Лицо Дориана вспыхнуло радостью, и Хэл поспешил уточнить:
– Но только до берега. Будешь ждать нас там вместе с Элом Уилсоном и командой баркаса.
И он вскинул руку, предупреждая все возражения:
– Всё! Никаких споров! Том, иди к Большому Дэниелу и скажи, чтобы выдал тебе пистолет и абордажную саблю.
Они сели в баркас за час до захода солнца. Отряд, которому предстояла высадка на берег, насчитывал всего четыре человека: Хэл, Эболи, Дэниел Фишер и Том. У каждого имелась коробка с трутницей и потайной фонарь. Под темными просмоленными плащами они прятали абордажные сабли и пистолеты. Эболи к тому же привязал к поясу большой сложенный кожаный мешок.
Как только они спустились в лодку, Эл Уилсон отдал приказ работать веслами. Баркас рванулся к берегу. На его носу и корме стояли фальконеты – маленькие, но смертоносные ручные пушки, заряженные крупной картечью. На палубе между ногами гребцов лежали сабли и пики.
Все молчали; весла погружались в воду и взлетали в воздух бесшумно, лишь вода негромко плескала, стекая с их лопастей. Эл Уилсон обмотал их тряпьем.
Том и Дориан в тишине обменивались нервными улыбками: наконец-то настало время одного из приключений, о которых они мечтали и так много говорили в лихорадочном предвкушении.
Ханна Маакенберг лежала в рощице над берегом. Она провела здесь все дневные часы в течение последних трех дней, не сводя глаз с далекого силуэта «Серафима», стоявшего на якоре. Трижды она видела лодки, отходившие от английского корабля, и жадно всматривалась в них через длинную подзорную трубу, которую дал ей на время Ян Олифант. И каждый раз разочаровывалась, поняв, что Хэла Кортни на борту нет.
Наконец она уже начала впадать в уныние. Возможно, Аннеке была права. Возможно, он уже не сойдет на берег.
Ее собственный сын быстро терял интерес к охоте.
Первые два дня он не отходил от матери, наблюдая вместе с ней, но в конце концов утратил надежду и ушел со своими приятелями в кабак.
Но вот Ханна увидела силуэт баркаса, отошедшего от «Серафима»; он с трудом различался на фоне темнеющих волн.
Ханна не могла сдержать волнения. Он двигался к берегу в темноте, как и в прошлый раз, чтобы никто не мог его узнать. Ханна не сводила с баркаса подзорную трубу. Она видела, как нос лодки коснулся песка, и ее сердце сначала подпрыгнуло, а потом заколотилось как сумасшедшее. На западном горизонте остались лишь слабые следы света, когда высокая фигура шагнула из баркаса на белый песок; мужчина оглядел дюны и редкие кусты.