Муравьиный лабиринт - стр. 21
В неожиданно просторном обеденном зале за овальным столом, к которому с одной стороны приставлен кожаный диван, а с других – тяжелые стулья с высокими спинками, было немноголюдно. На диване балетным котиком, поджав под себя ножки, сидел гибкий старичок Дионисий Белдо и меланхолично сосал кофейную ложечку.
Грузный Тилль, положив локти на стол, рвал зубами куриную ногу. Могучие челюсти с хрустом размалывали суставы. В том, как он насыщался, были обстоятельность и серьезность, точно и не ел он, а совершал ритуальное действо. Нечто нутряное, неповоротливое, утробно-мыслящее угадывалось во всей склоненной над тарелкой фигуре. За столом сидел не человек, не глава форта, а вершина пищевой цепочки, вобравшая в себя целую кучу живых и растительных организмов, в свой день и час сожравших друг друга. Из недр Тилля доносились низкие, рокочущие, переваривающие звуки. Это было утробное единение человека и его желудка – единение, в котором человек был слугой, а желудок – господином.
На шее у главного топорника тускло поблескивала кабанья голова. Цепочка была такой короткой, что Тилль касался ее жирным подбородком. Изредка он вскидывал глаза и преданно, как пес, смотрел на Гая, который, скрестив на груди руки, прохаживался по залу.
На соседнем с Тиллем стуле помещался Долбушин, а чуть позади него Лиана Григорьева – курчавая женщина с решительными ногами. Оба ничего не ели. Официантов в зал не пускали: тарелки подавали Млада и Влада, известные отравительницы, оккультистки и просто очень милые женщины. Белдо они понимали так хорошо, что он отдавал им приказы глазами, а с Гаем были так предупредительны, что делалось даже противно.
– Вот видите, Альберт, мы вас простили, хотя вы отправили на тот свет немало лучших бойцов Тиля, – улыбаясь, сказал Гай.
Не понимая, куда клонит начальство, и не намек ли это, что пора пускать в ход лежащий на подоконнике тяжелый арбалет, Тилль перестал жевать и вопросительно посмотрел на Гая. Долбушин на всякий случай проверил глазами, далеко ли его зонт. Шагах в трех, болтается ручкой на придвинутой к столу вешалке. До зонта бежать примерно столько же, сколько Тиллю до арбалета.
– В основном они перестреляли друг друга. Если уж пускаешь в ход магию, надо понимать, что она обратима, – сказал Долбушин.
– С вашей помощью, Альберт! Вашей и отдельных ваших родственников. Однако мы с Ингваром не в обиде. Во всякой эффективно работающей структуре должно быть движение кадров. Произошел естественный отбор имени Чарли Дарвина! Амебы-туфельки вытеснили инфузорий из первичных болот и на радостях эволюционировали! – бодро продолжал Гай.