Муравьиная карусель - стр. 16
– Мои цыплята паслись у столовки, – та раздулась от гордости, словно лично подсказала мальчишкам помелькать перед глазами сердобольных поварих.
– А ты пришла и отобрала у них добычу? – поинтересовалась Четвёртая, вгрызаясь в край булки. Жжёный сахар хрустнул на зубах. Четвёртая прищурилась, едва не урча от удовольствия. Бракованные булки оказались почти так же хороши, как кексы, которые три года назад Четвёртая наспор умыкнула из поварской кладовки. За кексы ей и попавшему под горячую руку Бесу отсыпали ремня по голым спинам. Четвёртая оправилась быстро, а Бес, тогда ещё не до конца растерявший застенный лоск, слёг с лихорадкой. Рушить Палочкины стеллажи Четвёртая вовсе не собиралась. Заночевавшая в кабинете докторша не вовремя проснулась во время Бесоспасательной операции.
– Пусть привыкают к несправедливости мира, – Коряга широко улыбнулась и тоже полезла в пакет.
Птиц одобрительно чавкнул. Омут осторожно обнюхал булку и отломил маленький кусок. Бес, почти отморозившийся и ставший похожим на обычного себя, ухмыльнулся.
– Нечестно! – звенящий тонкий голосок разрезал тишину. Булка полезла на в то горло. Четвёртая раскашлялась до брызнувших из глаз слёз.
– Что? – обманчиво-спокойно переспросила Коряга.
Бусинка вжала голову в плечи, но чирикнула с той же горячечной верой в свои слова:
– Нельзя отбирать еду у слабых!
Коряга встала. Пальцы сжались в кулаки. Длинные когти врезались в кожу, оставляя наливающиеся кровью лунки. Бусинка вскочила следом. Маленькая, растрёпанная, сверкающая глазами, она вскинула подборок и замерла, не зная, что делать дальше.
Четвёртая напружинилась, готовая спасать подопечную, но Бес оказался шустрее. Он прикрыл глаза ладонью и расхохотался. Спорщицы синхронно повернули головы к предводителю.
Четвёртая подошла и молча приложила тыльную сторону ладони к Бесову лбу. Тот оказался прохладным.
– Да не брежу я, – отмахнулся Бес. – Просто вспомнил эту ораву наглых зубастых недоростков, и представил, как Коряга будет их обижать.
Глава 3. Бесовы беды
Зима кончилась внезапно. Сугробы осели как молочная шапка на кофе с преподавательского стола. На ветках чахлых кустиков, обрамляющих крыльцо барака, проклюнулись почки. Синица со своим мелкодевчачьим выводком нарезала старые цветастые тряпки на ленты и повязала везде, куда смогла дотянуться. Увешанные бантами кусты смотрелись нелепо, о чём Синице поведал каждый уважающий себя клеточник. Птиц это сделал трижды. Мог пойти и на четвёртый заход, но заклёванный жалобами Бес запретил любое упоминание злосчастных ленточек.