Размер шрифта
-
+

Мумия, или Рамзес Проклятый - стр. 23

– Дорогая, он умер там, где был очень счастлив. – Алекс сделал неловкую попытку утешить ее. – И в той обстановке, которая ему нравилась.

Ничего себе! Ну и высказался! Да Лоуренса просто-напросто надули. Он наслаждался самым грандиозным своим открытием лишь несколько коротких часов. Даже Рэндольф понимал это.

Хэнкок взял Джулию за руку, и они вместе направились к выходу.

– Конечно же, невозможно установить подлинность находок, не проведя тщательных исследований. Монеты, бюст – это поистине беспрецедентные открытия…

– Не будем делать никаких преждевременных заявлений, мистер Хэнкок. Я хочу устроить всего лишь небольшой прием для старых друзей отца.

И Джулия протянула руку для прощания. Как решительно она прекратила ненужный ей разговор, как она похожа на отца. Как похожа на графа Рутерфорда, если задуматься. Ее всегда отличали аристократические манеры. Только бы состоялся этот брак…

– До свидания, дядя Рэндольф. Он наклонился и поцеловал ее.

– Я люблю тебя, малышка, – прошептал он.

Это удивило его самого. Как и улыбка, осветившая ее лицо. Неужели она поняла, что он хотел ей сказать? «Прости меня, прости за все, малышка».


Наконец-то она одна на мраморной лестнице. Все, кроме Алекса, ушли, и ей очень хотелось, чтобы он тоже ушел. Ей ничего больше не было нужно – только бы остаться одной в тихом салоне «роллс-ройса», за стеклянными окошками, которые отрежут ее от шума внешнего мира.

– Послушай меня хоть раз, Джулия, – говорил Алекс, ведя ее вниз по лестнице. – Я говорю от чистого сердца. Не надо откладывать свадьбу из-за этой трагедии. Я понимаю твои чувства, но теперь ты одна во всем доме. Я хочу быть с тобой, заботиться о тебе. Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой.

– Алекс, а я не хочу тебя обманывать, – сказала она. – Я пока не могу принимать никаких решений. Сейчас мне больше, чем когда-либо, нужно время подумать.

Вдруг она поняла, что не может его видеть – он казался таким юным. А она, была ли она сама когда-нибудь юной? Возможно, этот вопрос заставил бы дядю Рэндольфа улыбнуться. Ей двадцать один год. Но Алекс в свои двадцать пять казался ей ребенком. Джулии больно было сознавать, что она не любит его так, как он того заслуживает.

Алекс открыл дверь на улицу, и от яркого солнечного света стало резать глаза. Джулия опустила вуаль. Репортеров не было, слава богу, никаких репортеров, лишь большой черный автомобиль ждал с открытой дверцей.

– Я не останусь одна, Алекс, – ласково произнесла Джулия. – У меня там есть Рита и Оскар. И Генри возвращается в свою старую комнату – дядя Рэндольф настоял на этом. Так что народу будет даже больше, чем нужно.

Страница 23