Мумия, или Рамзес Проклятый - стр. 17
– Я больше не могу их сдерживать, Лоуренс, – сказал помощник. Легким, изящным жестом он приказал слуге поставить поднос на край переносного столика– Сюда приехали люди из британского посольства, Лоуренс. И, похоже, все репортеры из Александрии и Каира Боюсь, снаружи собралась целая толпа.
Лоуренс смотрел на серебряные тарелки, на китайские чашечки. Он не хотел есть. Он хотел только одного: чтобы его оставили наедине с сокровищами.
– Продержи их снаружи подольше, Самир. Отвоюй мне еще несколько часов, чтобы я мог повозиться с этими свитками. Самир, его история так: печальна, так мучительна!
– Постараюсь. Но тебе надо позавтракать, Лоуренс. Ты страшно утомлен. Тебе необходимо освежиться и отдохнуть.
– Самир, я никогда не чувствовал себя таким бодрым. Продержи их снаружи до полудня. Да, и уведи отсюда Генри. Генри, иди с Самиром. Он даст тебе что-нибудь поесть.
– Пойдемте со мной, сэр, пожалуйста, – быстро проговорил Самир.
– Мне нужно поговорить с дядей наедине.
Лоуренс заглянул в свой дневник, а потом в развернутый свиток, лежавший на столе прямо за тетрадью. Царь рассказывал о своей печали и о том, как он уехал сюда для тайных исследований, подальше от мавзолея Клеопатры в Александрии и от Долины царей.
– Дядя, – ледяным тоном произнес Генри. – Я с превеликим удовольствием вернусь в Лондон – если ты найдешь минутку, чтобы подписать…
Лоуренсу не хотелось отрываться от папируса. Может быть, ему удастся узнать, где когда-то стоял мавзолей Клеопатры?
– Ну сколько тебе повторять? – проворчал он. – Я не буду подписывать никаких бумаг. Бери свой портфель и убирайся отсюда.
– Дядя, граф хочет получить от тебя ответ относительно Алекса и Джулии. Он больше не может ждать. А что касается бумаг, речь идет всего лишь о двух акциях.
Граф… Алекс и Джулия… Это чудовищно.
– Боже, в эту минуту!
– Дядя, жизнь не остановилась из-за твоего открытия. – Сколько яда в голосе! – От этих акций необходимо избавиться.
Лоуренс отложил ручку.
– Никакой необходимости в этом я не вижу, – сказал он, пристально глядя на Генри. – А что касается брака, я могу ждать вечно. Или до тех пор, пока Джулия сама не решится. Возвращайся домой и передай эти слова моему доброму приятелю графу Рутерфорду. И скажи своему отцу, что я больше не продам ни одной фамильной акции. А теперь оставь меня в покое.
Генри стоял как: вкопанный, нервно вцепившись в портфель, и смотрел на Лоуренса с ожесточением.
– Дядя, ты не понимаешь…
– Позволь мне высказать, что я понимаю, – произнес Лоуренс. – Я понимаю, что ты проиграл целое состояние и что твой отец сделает все, чтобы выплатить твои долги. Даже Клеопатра и ее вечно пьяный любовник Марк Антоний не мечтали о таком богатстве, какое утекло сквозь твои руки. И скажи, на кой черт сдался моей Джулии титул Рутерфордов? Алексу нужны миллионы Стратфордов – вот в чем истина. Алекс – жалкий титулованный попрошайка, как и сам Эллиот. Прости меня бог, но это правда.