Мультяшка - стр. 2
Ровно через час она сама взяла у него из рук пальто, чтобы отнести вглубь дома, а Максим Аркадьевич прошёл, повинуясь указанию, в кабинет Сильвестра Прохоровича.
Старик, как и всегда, сидел за огромным столом, наверняка оставшимся у него из высокого партийного прошлого и дорогим как память. Книги на стеллажах, в цвет тёмно-коричневого стола, расставлены в идеальном порядке, как и канцелярские принадлежности – никакого пафосного Паркера, обычные шариковые ручки, даже не автоматические, и простые карандаши, остро наточенные.
– Проходи, – старик взмахнул рукой и показал на кресло рядом. – Выпьешь?
Максим качнул головой, отказываясь, в подобных обстоятельствах голову лучше держать трезвой.
– Выпьешь, – утвердительно качнул головой, протянул собеседнику бокал с тёмной жидкостью и предусмотрительно добавленным льдом. – Как дорога?
– Всё хорошо, – Максим вместе с виски сглотнул тугой комок.
– Как родители? – участливо поинтересовался работодатель.
– Всё хорошо, спасибо, – кивнул Макс, стараясь сохранить внешнее спокойствие.
– Это прекрасно, – с этими словами его собеседник налил себе минеральной воды и добавил льда. – Ты уже оправился после…
– Да, благодарю, – Максим невольно поморщился. Ему не хотелось вспоминать и говорить на эту тему. Что стукнуло старику в голову? Почему он задаёт эти вопросы? Что происходит?
– Я имел в виду, наладил ли ты свою личную жизнь, есть ли у тебя какие-то обязательства? Мне доложили, что нет, помимо нескольких постоянных подружек, которые не знают друг о друге, и незначительных эпизодов, ничего постоянного или существенного. Но я предпочитаю спросить лично.
Максим Аркадьевич внимательно посмотрел на Сильвестра. Тот был высок, с возрастом высох, но плечи всё ещё держал прямо, как и заострившийся нос. Волосы, полностью седые, густые, лежали упрямым чубом и контрастировали с далеко не молодым лицом.
Но самое главное – взгляд. Ко взгляду можно было только привыкнуть – острый, пронизывающий, цепкий. Максим мало что знал о Сильвестре – партийная элита, откусивший огромный кусок пирога у разваливающейся страны, прошедший передел собственности восьмидесятых и девяностых, потерявший жену в этом переделе и, относительно недавно, детей. Была ли та авария несчастным случаем, происками конкурентов или последствием попытки влезть в политику, не знал никто, кроме, пожалуй, самого старика. Но вокруг этого человека, несмотря на демократичный вид и порой приветливую улыбку, всегда чувствовалась атмосфера опасности, которая сгущалась под взглядом чёрных глаз.
Максим не посчитал нужным отвести глаза, встретил взгляд прямо, что бы он ни значил.