Мухи. Затворники Альтоны - стр. 16
Звуки тамтама. Он пляшет перед входом в пещеру, сначала медленно, потом все убыстряя темп, пока не падает в изнеможении.
Эгисф. Они здесь!
Толпа. Ужас!
Орест. Это уж слишком, я…
Юпитер. Посмотри на меня, молодой человек, посмотри мне в лицо – в глаза! В глаза! Ты понял. Теперь молчи.
Орест. Кто вы?
Юпитер. Ты узнаешь это позднее.
Эгисф медленно спускается по ступеням храма.
Эгисф. Они здесь.
Молчание.
Он здесь, Ариция, – твой обманутый супруг. Он здесь, он прижался к тебе, он тебя целует. Как он тебя стиснул, как он тебя любит, как ненавидит! Она здесь, Несий, она – здесь, твоя мать, умершая, потому что ты не заботился о ней. А ты, Сегест, гнусный ростовщик, вот они – все твои несчастные должники, и те, что умерли в нищете, и те, что повесились, разоренные тобой. Они здесь, сегодня они твои кредиторы. А вы, родители, нежные родители, опустите-ка немного взоры, ниже, к самой земле; они здесь, мертвые дети, они тянутся к вам своими ручонками; и все радости, в которых вы им отказали, все, чем вы их мучили, точно свинец, прижимает к земле их крохотные души, злопамятные и исстрадавшиеся.
Толпа. Сжальтесь!
Эгисф. А! Сжальтесь! Или вы не знаете, что мертвецы лишены жалости? Вы у них в неоплатном долгу, потому что под их счетом черта подведена навеки. Или ты думаешь, Несий, что добрыми делами можно загладить зло, которое ты причинил матери? Но какое доброе дело может ее тронуть? Душа ее как знойный полдень, ни дуновения ветерка, все недвижно, неизменно, безжизненно, – ее пожирает вечное солнце, огромное, сухое, остановившееся солнце. Мертвецы ушли навсегда – поймите всю неумолимость этого слова – они ушли навсегда и поэтому хранят, как неподкупные стражи, ваши преступления.
Толпа. Сжальтесь!
Эгисф. Сжальтесь? Ах вы, жалкие комедианты, сегодня у вас есть публика. Чувствуете ли вы на своих лицах, на своих руках взгляды миллионов замерших глаз, в которых угасла надежда? Они нас видят – мы обнажены перед судилищем мертвецов. Х-ха! Вот и попались: этот невидимый прозрачный взгляд жжет вас, он необратимей самой памяти о взгляде.
Толпа. Сжальтесь!
Мужчины. Простите нам, что мы живы, когда вы мертвы.
Женщины. Сжальтесь! Мы живем в кругу ваших лиц, ваших вещей, мы никогда не снимаем траура по вас, мы оплакиваем вас от зари до заката и от заката до зари. Все тщетно, память о вас изнашивается, утекает меж пальцев; с каждым днем она немного тускнеет, а вина наша растет. Вы покидаете нас, вы покидаете нас, источаясь, как кровь из тела. Но если это может утешить ваши раздраженные души, знайте, дорогие усопшие, что вы нам испортили жизнь.