Муха в самолете - стр. 5
– Алло, – донеслось из трубки.
– Фира?
– Да, – буркнула девчонка и отчаянно закашляла.
Все понятно, теперь у нее бронхит, зато она перестанет жаловаться на сердце и гастрит.
– Арина беспокоит. Моя…
– О-о-о, – перебила меня Фира, – опять вы!
– Ну да, – слегка растерявшись от откровенного хамства, ответила я. – А что? Я так вам надоела?
– До смерти, – сообщила Фира, – хватит трезвонить! Вы всех уже до обморока довели.
На какое-то мгновение я оцепенела, но потом, собрав всю волю в кулак, прошептала:
– Хотите сказать, что моя книга…
– Послушайте, – перебила меня Фира, – в «Марко» подобрались одни мямли, неспособные сообщить человеку правду. Но я, слава богу, другая. Вы абсолютно бесталанный человек, прекратите шляться по коридорам издательства, вам просто не могут сказать: «Оставьте нас в покое». Рукопись ужасна, в ней…
Я отбросила трубку, как ядовитую змею. Странно, но слез не было. Наверное, потому, что я давно ожидала подобной отповеди, считая, что занимаю чужое место: Виоле Таракановой лучше было не начинать писать детективы, Арина Виолова тихо скончалась, над ее могилой не прозвучал салют и не стали рыдать толпы фанатов. Следовало признать: стезя прозаика не для меня.
Не успела в душе утихнуть буря, как раздался звонок, я осторожно взяла трубку и, приготовившись к очередным неприятностям, спросила:
– Кто там?
– Сто грамм и огурчик, – ответил Ремизов, хихикая. – Ну ты даешь! Кто же так разговаривает?
– Ты позвонил мне, чтобы преподать урок ведения беседы по телефону? – обозлилась я.
– Экая ты злая, – вздохнул Славка, – ясно теперь, почему Олег разводиться надумал. Я-то, дурак, решил тебя успокоить, сказать: «Не переживай, Вилка, Олег пока у меня, Новый год встретим вместе». Ну не хочет он тебя видеть, ничего, потом помиритесь. А ты как собака: гав-гав. Нет бы подумать головой: кому ты нужна с таким характером? Писательница, блин.
Я снова отшвырнула телефон, похоже, год заканчивается просто замечательно, разводом. И потом, Славка ошибся, я больше не писательница, а так, не пришей кобыле хвост. И что делать?
Главное, не зарыдать! Слезы потоком хлынули по щекам, я побежала в ванную и больше часа ревела, облокотившись на рукомойник. Потом, кое-как успокоившись, уставилась в зеркало, обозрела распухший нос, глаза-щелочки и попыталась начать мыслить. Что делать? Ясно одно, Томочке пока ничего сообщать не надо, подруга расстроится, и все празднование Нового года пойдет насмарку. Ладно, про ситуацию в издательстве Томуся узнает не сразу, в принципе я могу полгода помалкивать о том, что мне дали от ворот поворот, но как объяснить отсутствие 31 декабря за праздничным столом Олега? Сказать: «Куприн заболел»?