Мудрость сердца (сборник) - стр. 8
В нашем отношении к некоторым наперсницам этих детских забав сквозили предвзятость и предубеждение. Мы полагали их порочными, невесть почему заведомо причислив к особам, которым в будущем суждено было пополнить ряды шлюх и проституток. Кто-то из них уже вовсю пересыпал свою речь бранными словечками, относящимися к запретному таинству. Кто-то был готов свершить недозволенное за пустяковую безделушку, а то и просто за пару медяков. Другие же казались нам ангелами. Хотя ангельского в них было лишь то, что мы по простоте душевной не допускали даже мысли о том, что у них есть эта пресловутая щель… Совершенно невозможно было, например, представить их писающими.
Точность наших детских наблюдений не переставала изумлять в зрелые годы, в особенности когда до меня доходили известия о жизни наших милых «распутниц». Порой и ангелицам выпадало оступиться и очутиться в канаве, из которой так и не удавалось выбраться. Но это, скорей, являлось исключением из правил. Обычно судьба ангелиц складывалась иначе. Кого-то ждало горе и разочарование, неудачное замужество, одни коротали век старыми девами, на других обрушились болезни, а некоторые до конца жизни не смогли избавиться от деспотичной родительской опеки. Те же, кому мы прочили погрязнуть в распутстве, выросли жизнерадостными, отзывчивыми, чуткими до мозга костей существами, хотя жизнь их потрепала и вид они приобрели изрядно потасканный.
Взрослея, мы стали терзаться любопытством иного рода, горя желанием выяснить, как же эта «штуковина» функционирует. Мы подначивали своих десяти-двенадцатилетних подружек принимать нелепейшие позы, чтобы подсмотреть, как они писают. Некоторые, особо одаренные, умудрялись, лежа на полу, пускать струйки прямо в потолок. Кого-то подозревали в том, что они не брезгуют свечками и палками от швабры. Когда об этом заходила речь, голоса понижались до шепота, а сам разговор становился путаным и сбивчивым. Атмосфера отдаленно напоминала ту, что царила в философских школах раннего эллинизма. Логика брала верх над эмпирикой. Исследовательский зуд уступал, как я сейчас понимаю, жажде выговориться, обсудить сей предмет ad nauseam[4]. Увы, интеллект уже требовал своего. Вопрос «Как устроена эта штука?» померк перед вопросом «Зачем она вообще нужна?». Сердца туманила неясная печаль, дочь сомнения. Мир, еще вчера столь простой и ясный, пошатнулся. Все изменилось. Все требовало доказательств – или опровержений. Кудри Венеры зазмеились и стали вызывать отвращение. На личиках маленьких ангелиц расцвели прыщи. У некоторых начались месячные.