Мудрость сердца (сборник) - стр. 37
Страны, города, деревушки отличаются неповторимой, присущей только им чувственной атмосферой. Где-то воздух струится тонкими, парообразными нитями спермы, где-то он похож на запекшиеся тягучие сгустки, облепившие стены домов и храмов. Тут – кажется, что все покрыто ковром молодой, только-только проклюнувшейся сочной зеленой травы, издающей тонкий сладковатый аромат; там, напротив, воздух душный, как густой мох, он, как пыльца, оседает на одежде, спутывает волосы, забивается в уши, оглушает… Порой его отсутствие причиняет почти физическую боль, ты начинаешь задыхаться, хватать ртом воздух и, получив долгожданный глоток, вздрагиваешь, как от удара током. (Похожее чувство испытываешь, набредя посреди темной улицы на неоновую витрину, в которой двадцать три беленькие цыпочки несут вахту под безжалостными лучами голых лампочек.)
По манере людей говорить, ходить, носить одежду, по тому, как и где они едят, смотрят друг на друга – каждая мелочь, каждый жест указывают на присутствие (или отсутствие) секса. Порой встречается совершенно особый вид двуногих: истребители секса. Этих ни с кем не спутаешь, они словно отмечены специальным клеймом.
Шатаясь по городу, я часто прохожу мимо витрин именно в ту минуту, когда тот или иной манекен удостаивается особого внимания. Возложив руки на восковую «ню», оформитель вертит ее так и этак. Удивительно, до чего живым смотрится этот истукан! Не просто живым, но даже слегка кокетливым. Что до оформителя… Ну вылитый гробовщик.
Совершая свой ночной обход, я всегда удивлялся, почему угрюмые, пасмурные городские кварталы кажутся более живыми, притягивают сильнее, чем залитые светом бульвары, где полно разряженных в пух и прах манекенов – одни прогуливаются под ручку, другие стоят в витринах. Взять, к примеру, Грассе. С наступлением ночи он приобретает вид отталкивающий и одновременно завораживающий. К подножию холма, напоминающего огромный муравейник, в котором копошатся нищие и попрошайки, стекаются улочки, кривые, как самодельные бигуди. На каждом углу валяются кучи отбросов, откуда доносится довольное чавканье дорвавшихся до угощения облезлых котов. Летом возле парадных черно от вороньих стай траурных шамкающих старух. В неверном свете одинокого уличного фонаря они перемывают кости редким прохожим. Их зловещее карканье иногда перебивается хриплым смехом проститутки. Кажется, что попал на представление, которое разыгрывается специально для тебя. На ступеньке развалилась неряшливая шлюха, светя призывно раздвинутыми ляжками, как путеводный маяк в убогой неприглядности здешнего колорита. Бродяга-полуночник, раз заблудившись, будет смятенно кружить по черным тротуарам, то и дело натыкаясь на эту распростертую фигуру с разведенными, наподобие циркуля, конечностями и горящими из-под полуприкрытых век черными угольками глаз.