Мудрость и величие. Часть 2 - стр. 22
Будь я живой и находись чуточку ближе к источнику вопля, то наверняка бы оглохла. Альд же заметно вздрагивает. Сундук замедляется вместе со своим хозяином.
– Какое… безобразие, – цедит бывший подселенец.
– Ты об имени или о вопле? – мне становится смешно.
– Обо всем. Кто такой вообще – этот Альдурик?
Ага, то есть имя его задело все-таки сильнее. То, что оно раздражает Альда, я поняла еще в прошлый раз. Но странно, что бывший подселенец не помнит его носителя.
– Забыл, что ли? Альдурик – сын тети Арны. А она, кажется, то ли двоюродная, то ли троюродная сестра Сата. В общем, моя и твоя родственница, – у меня вырывается ехидный смешок, – и только что ты ее слышал.
Альд мученически вздыхает и замедляется настолько, что почти останавливается. Издалека доносится все тот же женский голос. Судя по долетающим словам, тетушка Арна решила как можно громче выяснить, кто позволил ее драгоценному Альдурику пойти в одиночку… куда именно – я не расслышала. Наверное, это к лучшему.
– Что такое? – я останавливаюсь рядом с личем.
– Ты говоришь так, будто я должен их помнить, – тихо отвечает бывший подселенец.
– Ну… Они были на свадьбе Мэба и Линс.
– Я не помню, – Альд говорит еще тише. В его голосе слышно растерянность и… страх. – Как давно это было? – быстро спрашивает он, поворачиваясь ко мне.
Я растерянно щелкаю челюстью. Неделю назад? Две? Да чтоб мне помнить – за всем тем безумием, которым обернулось возвращение Суртаза!
– Меньше месяца назад, – выдаю уж наверняка правильный ответ и честно признаюсь: – Я сама точно не помню.
Лич снова пытается то ли потереть, то ли почесать переносицу, отдергивает руку, а затем быстро оглядывается на парящий позади сундучок. Какой-то он… тревожный.
– Альд, что случилось? – как можно мягче спрашиваю я.
Вместо ответа, бывший подселенец разворачивается и возобновляет полет к дому. Приходится следовать за ним, но вопрос продолжает висеть в воздухе.
– Видимо, что-то пошло не так при моем возвращении в тело, – неохотно признается лич. – Я уже не в первый раз замечаю, что не помню некоторых вещей, которые при обычных обстоятельствах вряд ли бы забыл. И это… пугает.
– Да уж представляю, – мне даже удалось передать понимающую интонацию.
– И что же ты представляешь? – с неожиданной горечью переспрашивает Альд. – Знания – смысл моей жизни, а память – это все, что у меня осталось. Хоть я и был бы рад забыть некоторые события из своего прошлого, раз этот мир вообще обо мне не помнит, но… Что, если я из-за этой забывчивости вдруг допущу ошибку в самый ответственный момент?