Мшел. Вавилон - стр. 10
В ряду напротив женщина в прямом смысле сняла с себя остатки майки, липнущей к пальцам, и осталась в одном бюстгальтере. Мужчина, видимо ее супруг, достал сумку и передал ей. Сумка, видимо, тоже сделалась скользкой и марающейся. Он долго и брезгливо тер руки о салфетку.
- Уважаемые пассажиры! – Раздался из динамиков голос командира корабля. Глеб вынул наушники. – В связи с чрезвычайной обстановкой, возникшей на борту корабля, садиться будем в аэропорту ближайшего города. Огромная просьба, не создавать на борту панику. Самолет полностью исправен и нет никаких причин для беспокойства. Люди, подстрекающие к разжиганию паники, понесут административную либо уголовную ответственность.
Глебу показалось, что в голосе пилота звучала неуверенность. Он вывернулся, чтобы посмотреть на двигатель. Тот работал без видимых признаков неисправности.
- Ну, святой отец, теперь ваш черед просить у бога поддержку. – Обратился он к священнику.
- А что вдруг? Вы определитесь, верите в него или нет. Или вы в одночасье изменили свои взгляды.
- А вы что, жить не хотите?
- Хочу, но и умереть не боюсь. Знаете, есть такое понятие вера висельника. Это когда приговоренный к повешению человек, в страхе перед смертью, начинает истово верить в бога, надеясь на спасение. Это дешевая вера, суррогат, и богу она противна. А тот, кто знает, что бог везде и будет всегда, в жизни и после смерти, тому не так страшно, а может и интересно посмотреть, что там, на другой стороне. – Батюшка послюнявил палец, открыл книгу и погрузился в чтение.
- Бредятина. – Глеб отвернулся.
В салоне раздался крик.
- А-а-а, телефон горит. – Закричал подросток.
Глеб вскочил. Не хватало еще открытого огня, который мог спровоцировать взрывное возгорание паров.
- Все отключите телефоны, иначе взорвутся пары! – Закричал он не своим голосом. – Все сдохнем, если не выключите!
Он сам трясущимися руками зажал кнопку выключения телефона. Ему казалось, что аппарат отключается очень медленно и что секундная задержка чревата опасными последствиями.
Самолет начал снижение. Народ чуть приутих, но все равно из разных мест огромного салона раздавались испуганные выкрики. Глеб сдерживался с трудом. Страх смерти держал его цепкими ледяными лапами за грудь, не давая сделать полный вдох. Пот на ладонях не проходил. Глеб постоянно тер их о брюки и в результате на штанинах остались темные грязные следы.
Батюшка продолжал читать, как ни в нем не бывало. У него под обувью уже образовались черные лужицы растекающихся подошв. Его спокойствие дико бесило Глеба. Оно казалось ему показным, чтобы уесть его, указать на свое превосходство, будто бы вера действительно спасает его. Хотя, случись страшное, верующие и атеисты перемешались бы в кашу из обгоревших останков.