Мрак тени смертной - стр. 65
– Я доложу ваши соображения рейхсфюреру, – сказал Эйхман, тайно восхищаясь способностью доктора вести разговор в нужном ему направлении. – Думаю, что мы можем найти определенные точки для взаимопонимания.
Он поднял свой бокал, в котором нежно переливалось «кьянти», и доктор Кастнер чокнулся с ним, уважительно опустив край своего бокала чуть ниже бокала Эйхмана, словно признавая, что окончательное решение принадлежит собеседнику и его окружению в Германии.
– Послушайте, доктор Кастнер, – сказал Эйхман, делая маленький глоток восхитительного вина. – Но ведь тем, кто останется у нас, им ведь будет обидно, что вы спасаете избранных?
Кастнер качнул головой, неторопливо достал свой серебряный портсигар, так же неторопливо достал из него новую сигарету и прикурил от своей замечательной зажигалки. Над столом поплыл голубоватый дымок. Пожалуй, уже этот сигаретный дым был ответом Эйхману, но его собеседник все-таки сказал, твердо глядя в глаза Адольфа:
– Мы не будем их считать погибшими. Просто это будут те среднестатистические единицы, которые эмигрировали не в Палестину.
Простота, с которой этот рафинированный иудей предал своих собратьев во славу идеи еврейского государства в Малой Азии, удивила Эйхмана. Более того, она его поразила. Работая в СД, Эйхман часто встречался с предательством. Иногда предавали из-за неудовлетворенного самолюбия, чаще предавали из-за денег или иной не менее гложущей душу корысти, были и такие, что предавали из-за идеи, в большей степени это относилось к коммунистам, работающим на Советы. Но масштабы задуманного предательства, высказанного в качестве идеи в ресторанчике нейтральной страны, не могли не поразить воображения Эйхмана. В конце концов, редкие вожди могут послать на смерть целый народ лишь только для того, чтобы этот народ имел возможность вернуться на обетованную родину и посадить этих вождей на свою шею в качестве правителей.
Иуда был мелок.
Эйхман досадливо поморщился. Его идея казалась ему сейчас тривиальной и лишенной блеска.
– Хорошо, – сказал он. – Если главное уже сказано, от нас ничего не зависит. Я доложу рейхсфюреру. А пока… Пока давайте отдыхать. Немцу во время войны так редко удается почувствовать себя нормальным человеком… Как вы думаете, Фейфель, здесь есть приличные бабы? Или вы, как патриот и истинный сионист, думаете только о еврейках?
Кастнер неторопливо потушил сигарету.
– Кстати, – сказал он. – В вашем ведении находится некий Ицхак Назри. Скажу откровенно, меня очень интересует этот человек.
Эйхман торжествующе улыбнулся.