Можно всё - стр. 72

– Нужно дать ему двести пятьдесят рупий…

Я удивилась. Изначально Дорман говорил, что Кетут работает за пожертвования. Такая сумма явно не входила в мой предел «пожертвования», но отказываться было уже поздно. Я отсчитала пять купюр по пятьдесят рупий, передала Дорману, а он – Кетуту. Тот, улыбаясь, кивнул, пересчитал и положил их в ящик, стоящий рядом. Маленький, с двумя оставшимися зубами и мохнатыми бровями, он сидел в позе лотоса, укутанный в желтую тунику. Глаза его были как будто покрыты голубоватой пленкой, как бывает у слепых. С минут десять они разговаривали с Дорманом на своем языке. Кетут смеялся, периодически брал меня за руку, не глядя в мою сторону, мял ее и снова отпускал. Наконец его внимание было обращено на меня. Дорман остался сидеть рядом. Кетут попросил меня отодвинуться, потом придвинуться обратно, затем спросил, говорю ли я на английском. Я кивнула.

– Покажи мне свои уши.

Я убрала волосы за уши и наклонилась ближе.

Дальше последовала странная и как будто выученная речь:

– Вижу твои уши, вижу твой нос. Я вижу твои ууши. Я вижу твой ноос. Очень рад тебя проверять. Я вижу твои щеки. Очень рад тебя проверять. Твои ямочкиии. Я вижу твои брооови. Очень симпатичная. Симпатичная. Очень рад тебя проверять.

Далее с минуту он молчал, будто ожидая моей реакции. Потом взялся за руки.

– Долгая жизнь… ты проживешь сотню лет. Очень везучая. Эта линия говорит, что ты нетерпеливая. Понимаешь? Нетерпеливая. Но ооочень симпатичная.

И снова замолчал. Я в нетерпении спросила, есть ли что-нибудь плохое, а потом ткнула пальцем на прерывающуюся линию. Кетут первый раз вгляделся в мою ладонь.

– Ты проживешь сотню лет. Дооолгая жизнь. Очень счастливая. Очень везучая. Очень симпатичная.

Я была в недоумении. Большей банальности и придумать было сложно.

– Вы правда думаете, что я проживу сто лет?

– Yeeeees… Мне очень радостно, что я могу тебе все рассказать. Вижу эту линию. Говорит, что ты нетерпеливая. Понимаешь, нетерпелииивая?

Дорман начал разъяснять мне слово «нетерпеливый», как будто я не знала его значения.

Я спросила, видит ли он мое прошлое. Он с удивлением посмотрел на Дормана, тот перевел, и Кетут ответил, что нет. Я спросила, может ли он сказать обо мне что-то определенное, на что Кетут так изумился, как будто все уже давно было сказано. Я не знала, за что зацепиться:

– Выйду ли я замуж?

– Замуж? Да, конечно.

– Можешь ли сказать, во сколько?

– В 40. Make me happy to check you.

– 40?!

– Дааааа.

– Уверен? Серьезно?

Кетут опять с непониманием посмотрел на Дормана. Тот что-то сказал ему на индонезийском.