Можно всё - стр. 60

– Same shit. Я начал забывать, как это – с кем-то встречаться. И теперь уже не знаю, скучаю ли я по этому или нет. Так у меня остается все свободное время на музыку, всю энергию я вкладываю в дело. А это ведь тоже любовь?

– Однозначно! Думаю, я уже не смогу так самозабвенно за кем-то гоняться. Я боюсь, что буду плохой девушкой. Что буду изменять, пренебрегать человеком и тогда сама себя начну презирать. Ты когда-нибудь изменял?

– Нет. Для меня не существует измены. Если я с кем-то, значит, с кем-то. Когда у меня была девушка, меня не интересовал никто другой. А потом она уехала учиться в другой штат, и все кончилось. Я накопил денег, приехал к ней через месяц, и буквально через несколько дней мы расстались.

– Кто-то сказал мне, что, если любишь, не уедешь.

– Думаешь, это так?

– Понятия не имею…

– Зная тебя, мне кажется, все, что тебе нужно, – это просто слушать своё чутье. In my eyes you can do no wrong.

– Какая красивая фраза…

Через пару месяцев Джереми запишет песню, начинающуюся со слов «I’ve got so much love to give you. In my eyes you can do no wrong», которая станет моей любимой. Я постеснялась спросить, посвящалась ли она мне.

Пришло время опять прощаться. Мы сидели у воды, почти рядом с Голден Гейт, на больших камнях.

– Ты, пожалуй, одна из самых интересных моих историй, – сказал он в заключение.

Мы выкурили по сигарете на прощанье, и я отдала ему целую пачку «Данхилл» для их единственного заядлого куряги: барабанщика.

Из Сан-Франциско я улетела в Нью-Йорк. Я не успела узнать Сан-Фран как следует, но у меня было четкое ощущение, что я здесь уже жила и что еще сюда вернусь. Ритм Нью-Йорка вновь захватил меня. Каждый раз, когда возвращаешься в Нью-Йорк, моментально задаешься вопросом, почему ты вообще уезжал. Нью-Йорк – мой самый состоятельный любовник. Самостоятельный, с прекрасным чувством вкуса, галантный и вечно занятой. Я пыталась запомнить каждый его звук, каждый отблеск на асфальте от проезжающей машины. Это был мой самый страстный роман. Роман с городом, в котором я никогда не задерживалась больше десяти дней. Наверное, поэтому мы так сильно друг друга любили.

Я снова вернулась домой, продолжила жить в своей однушке в Балашихе и учиться в Москве. Чтобы не было слишком одиноко, я опять позвала к себе подруг, Элеонор и Аллкаш. Вмиг из моего окружения пропали все мужчины. Россия – это страна баб. В автобусе – бабы, в метро – бабы, в магазине – бабы, в группе в институте – восемнадцать баб (курятник, с которым у меня не было абсолютно ничего общего). Преподаватели замечали, что мой английский стал на уровень выше, чем у остальных, и многое спускали мне с рук, включая безбожное количество прогулов. Однокурсниц это бесило, и довольно скоро я приобрела статус белой вороны. Мне не было до этого никакого дела. Я терпела универ как что-то, что не могу изменить, а по ночам зажигала свечи и училась играть на гитаре, пока соседи не начинали бить по батареям ключом. К моменту, когда я выучила «If you close the door», приходилось спрашивать у подруг разрешения, чтобы сыграть ее в сотый раз. Наконец я записала видео с песней и отправила его Робу. Он оценил.