Может быть, позже.... - стр. 13
Мать в который раз утром спросила о делах. Дмитрий промычал что-то нечленораздельное, но на самом деле знал, что именно ей хотелось услышать: когда он познакомит ее со своей девушкой. Эти разговоры иногда повторялись, но ни к чему не приводили. Она не понимала, что ему просто физически некогда искать себе невесту. Она, правда, пыталась пару раз познакомить его с дочерями своих подруг, но Дмитрий сбегал при первом же намеке на подобные сводни.
И вот в ожидании троллейбуса на остановке в памяти неожиданно всплыло недавнее знакомство. У девушки было красивое имя – Мария. А еще – внимательные, глубокие, цепляющие душу, светящиеся неким внутренним светом зеленые глаза. Мучительно захотелось увидеть их еще раз, нырнуть в их омут, открыть их тайну. Ее недостатком можно было назвать род ее занятий, но это – естественный профессиональный негатив по отношению к адвокатской братии. Можно было оставить это в стороне.
Наверное, все-таки правы те, кто говорит, что мысль материализуется, если очень сильно захотеть. Он шел по дорожке, все еще вспоминая троллейбусное рандеву. И вдруг впереди увидел Марию. Она куда-то спешила в такую рань по своим делам. Спонтанное желание услышать звук ее голоса и убедиться, что он такой же нежный и серебристый, как ее имя, Дмитрий вдруг сказал ей, когда они поравнялись:
– Привет. Как дела?
И почти физически почувствовал ее смущение, когда она ответила:
– Привет, хорошо. А у тебя?
Рудаков завел с ней разговор о том, что первое приходило в голову. Человек раскрывается в мелочах, поэтому он не столько слушал ответы на ничего не значащие вопросы, сколько наблюдал за поведением, реакцией, интонацией. Из ответов Маняши можно было заключить, что она умна и имеет чувство юмора. Из других деталей складывалась еще более благоприятная картина. В конце концов, Рудаков решил, что ее небольшая рассеянность и прямота скорее не недостатки ее, а некое подчеркивание прочих достоинств, те необходимые штрихи, без которых образ был бы не полон. Обезоруживающая искренность и обаяние лучились в ее зеленых глазах, живость манер и общительность делали ее абсолютно неотразимой. Удивительно, почему до сих пор такая девушка была одинока (а в этом Рудаков не сомневался, чувствуя ее привычку к независимости). Зная по опыту, как женщины нуждаются в присутствии мужчины рядом с собой, цепляясь за него всеми доступными средствами и способами, Дмитрий почему-то был все же уверен, что Маняша не станет держат человека рядом, если тот не захочет быть с ней; не станет бегать за ним и умолять вернуться – она слишком горда для этого. Она слишком сильная для этого, потому что не привыкла быть слабой: ее некому было защищать, кроме нее самой. Возможно, ей не встретился человек, способный взять на себя ответственность за нее, готовый принять ее такой, какая она есть, и растопить вечную мерзлоту ее души.