Мозаика жизни заурядного человека. Часть вторая. Крутые повороты - стр. 8
Должен прямо сказать, что заставить эту компанию играть в ладушки или хотя бы подчиниться какой-то единой концепции времяпровождения было невозможно. Ничего не поделаешь – личности. Поэтому, я в конце концов, и оставил свои попытки как-то влиять на творческий процесс этого самого времяпровождения, превратившись сначала в наблюдателя, а потом и сам поплыл по течению того бурного потока воскресных и вечерних событий, который, к тому же, был во всех отношениях приятен и интересен.
Два дома отдыха, село с достаточным количеством интересных молодых людей, магазин с вином и закуской. Всего этого было достаточно, чтобы наша гостиница превращалась по вечерам в гудящий улей из высококвалифицированных персонажей различной степени поддатости.
Надо сказать, что еще на первом собрании в Москве, в аудитории института повышения квалификации МПСС я, по привычке, спрятался за задним столом и вдруг на первом ряду обнаружил вроде бы знакомую лысину. Когда лысина повернулась ко мне лицом, я узнал в ней моего сокурсника Матвея Кокина. С момента окончания Горьковского университета прошел двадцать один год и, тем не менее, я его узнал по лысине, тем удивительнее, что двадцать один год тому назад лысины у Матвея не было. Матвей (Мотя) оказался секретарем парткома Каменск-Уральского радиотехнического предприятия. Обоим встреча была приятна.
Однажды, в воскресенье, после принятия на грудь, мы пошли с Матвеем через лес в село. Я, по своей еще спортивной привычке старался много не выпивать, а Мотя не был обременен подобным самоограничением. По возвращении домой Мотя куда-то пропал. Я стал искать его и нашел. Ему, видите ли, стало жарко, и он зашел по колено в воду на середину какой-то маленькой речушки и умывался, блаженно улыбаясь. Если учесть, что было начало апреля, мы ходили в пальто, кое-где еще был снег, то выглядел Мотя весьма экзотично. Пришлось срочно тащить его домой под горячий душ.
Еще более экзотичный случай произошел с главным инженером одного Дальневосточного института. Было заведено запирать входную дверь гостиницы где-то в двенадцатом часу ночи. Так вот, во втором часу ночи кто-то начал грохотать в дверь. Дежурная тетя Дуся подошла, чтобы открыть, и сквозь стеклянное окно увидела нечто, от чего попыталась потерять сознание, но передумала, взвизгнула и побежала к нам на пятый этаж. Был конец марта, и время снежного человека прошло. Этот был глиняный.
– А что он сказал? – спросили мы тетю Дусю.
– У!.. У! – ответила она, то ли подражая испугавшему ее страшилищу, то ли затрудняясь что либо выговорить.