Мозаика жизни заурядного человека. Часть первая. Разбег - стр. 45

В Муроме – веселье. Старшие вспоминают минувшие дни, а на меня посмотрели – вон какой вырос – и забыли. У тети Лиды я познакомился с ее старшим сыном Володей. Он уже женат, двое детей. Сначала он с ними сюсюкал, потом играл и насюсюкал несколько детских книжек. Теперь – известный в Муроме детский писатель. Ну, я пристал к нему, а отставать некуда.

– Знаешь, – говорит Володя, – у нас на берегу Оки хороший парк. Там танцы. Сходил бы.

Танцы-шманцы. Я пошел. На самом обрыве одноэтажное здание летнего типа – буфет. Я зашел. Взял бутылку пива. На большее не решился. Не позволял бюджет. Смотрю, за столиком рядом с бутылкой водки сидит очень своеобразный парень. Квадратный. Метр семьдесят ростом и почти столько же в плечах.

– Разрешите, – говорю, – присесть?

– Не возражаю. Присаживайся. Ты чего пьешь? Пиво? Брось баловство, давай со мной водочки выпьем.

Выпили. Он протягивает мне руку.

– Владимир.

Я сунул свою руку, и он пожал ее своей огромной ручищей, как будто в его руке была не моя рука, а хвост Тузика.

– Паша, – ответил я, – из Горького.

– Ага. К кому приехал?

– К Лихониным, дом пять по улице Ленина.

– К Володьке, что ли?

– Да, и к нему тоже.

– Я его знаю. Хороший парень.

Угомонили мы бутылку водки, и пошли на танцы. Я ему рассказал про себя. Он – про себя. Оказалось, что этот здоровенный парень благодаря своим физическим способностям попал служить в Морфлот. Отслужив свое, вернулся на гражданку, где его взяли сначала в милицию, а потом и в КГБ. Но долго он там не задержался. Ошибочка вышла. Какому-то начальнику по кумполу съездил. Вышибли за систематическую пьянку и мордобой. Правда, как говорит, было за что по кумполу-то. Потому и не судили. Теперь работает на заводе токарем. Сегодня – в дневную смену.

На танцах народу много. Толкаются. Не развернешься. Володька толкает меня локтем:

– А ты иди, иди вон ту, во… он ту пригласи.

– А ты чего сам не пригласишь?

– Да не умею я.

Ну, я подхожу, раскланиваюсь, приглашаю. Она так хитро улыбается, как будто знает, кто меня прислал. Танцуем. Девушка хорошая, но явно не в моем вкусе. Пытаюсь что-то сформулировать посмешней, и чувствую, как чья-то твердая рука бесцеремонно берет меня за шиворот и пытается поднять. Я извиняюсь перед дамой и даю себя отвести в сторону. Там ко мне подходит какой-то мужик со шрамом поперек носа и назидательно поучает:

– Ты, шкет, к этой бабе больше не подходи, а то ходить не на чем будет.

Оскорбленный, я подошел к Вовке, рассказал.

– Не подходи больше, – сказал Вовка, – тут сейчас расплодилось много этой швали.

Происходило это в августе 1953 года. Тогда в такие мелкие городишки, как Муром, хлынула масса амнистированной нечисти.