Мозаика чувств - стр. 26

Внезапно Мошон-Смешон глянул на часы и заторопился:

– Ах, я опаздываю на передачу! Спасибо за гостеприимство!

Он встал и быстрыми шагами пошел прочь…

– Ребята, это же из Достоевского! – проговорил Илья.

– Его место в сумасшедшем доме – фыркнула Сарит.

– А может быть, нужно было открыть ему правду? – подумала вслух старшая из сестер.

– Нет, – как всегда возразила младшая. – Это очень забавно: встретить человека, который ведет себя как настоящий дурак!

Тут Рина, которая не отводила взгляд от удалявшейся фигуры соседа, увидела, что он, на мгновение обернувшись назад, открыл смеющуюся физиономию.

– Боже мой, это мы с вами дураки! – воскликнула она. – Забыли, что он знаменитый юморист!

И ею тоже овладел смех, передавшийся всем остальным, кроме маленького Таля. Тот проснулся и горько заплакал, обнаружив пустоту в ветвях, где раньше были его деревянные друзья.

– Потерпи, мотек, – утешала его мать, – завтра они все будут на месте!

Но ребенок не понимал странные поступки взрослых и проговорил твердо:

– Момо!

Цвика, самый отзывчивый из всех, схватив одну из лежащих на земле фигур, полез вверх и поставил ее там, где она стояла раньше.

Это слегка успокоило Таля, но не надолго. Он упрямо поднял пальчик и потребовал:

– Дуби!

И что же – Цвика, которому протянули снизу другого мальчика, полез выше, потом, качаясь и рискуя упасть, вернул на место и его.

Стоявшие внизу наградили клоуна аплодисментами, и только Таль продолжал смотреть на всех холодными серебряными глазами:

– Мики!

Мать ахнула:

– Нет, мотек, это слишком высоко!

Сынок скривил губы, грозя снова удариться в плач.

– Ладно, ладно, – остановила его Рина, – ты победил!

Подтянувшись, она ухватилась за толстую ветвь и, приняв снизу третью фигурку, стала подниматься к вершине, где стояла маленькая избушка. Внезапно издали донесся низкий угрожающий звук, знакомый ей и Илье. Лицо Рины посерело, ноги стали скользить, она прижалась к гладкому стволу платана, как к тотему, сулящему спасение.

Впереди уже показался мощный силуэт Аэробуса, наполняя воздух страшным грохотом, голова Рины закружилась, и первым желанием было – отступить, укрыться в спасительной глубине избушки, и вдруг ей вспомнилось то постыдное, что случилось когда-то у фонтана Дизенгоф – как она испугалась вертолета и чуть не упала перед множеством людей, среди которых стоял Илья. И сейчас было похожее: Аэробус, казалось, шел почти прямо на нее, нет, шептали ее губы, нет, а там, в прозрачной кабине летчик будто кричал ей: Не отступать! Никогда не отступать! И тогда она заставила свое тело окаменеть, а сердце застыть, и тут сознание ее померкло, не дав ей услышать, что лайнер с грохотом прошел мимо, и увидеть Илью, который спешно поднимался к ней…