Мойте руки перед бедой - стр. 6
Именно так знатоки японского театра «Но» описывали маски, созданные выдающимися мастерами, которые силами своего удивительного таланта придавали им волшебство и необъяснимую магию. Актёры в свою очередь оживляли их на сцене великолепным исполнением ролей гротескных пьес. Зритель очаровывался масками, удивительной игрой участников представлений и верил в полную нелепицу артистического действа. Впрочем, восточные сочинители умели вкладывать двойной смысл в свои, на первый взгляд, абсурдные произведения.
Имени этого неординарного человечка никто не знал и не помнил, поэтому звали его только по прозвищу – Бося. Он имел, как и все больные историю болезни, но диагноза там написано не было, только симптомы. Даже заграничные медицинские светила, которые имели с ним постоянную связь, не могли определить его хворь.
Дело в том, что Бося умел моментально запоминать огромные куски текста любой сложности и так же легко воспроизводить, однако смысла их он не понимал. Потенциально для спецслужб Бося мог представлять определённую ценность, именно поэтому на его истории болезни стоял гриф «совершенно секретно». Среди своего окружения «магнитофонный гений» слыл шизофреником. Частенько, к месту и не к месту, он говорил много умных и полезных вещей, но, порой, не мог ответить даже на самые элементарные вопросы.
Вот и сейчас Бося очень искусно, как пламенный оратор, воспроизводил на языке индейцев-киче эпос «Пополь – Вух», услышанный им в прошлом году на праздновании бога кукурузы Хун Хунахпу. В остальном Бося был вполне нормальным человеком и в быту никак не проявлял своей странной особенности. Он был чрезвычайно неряшлив, капризен и постоянно голоден.
Четвёртый обитатель палаты Сергей Ильич по прозвищу Полковник все также лежал в постели, но уже пьяный. Этот персонаж практически не менял масок и носил почти всегда одну и ту же – «Сёдзё» – большого любителя сакэ.
«Ну, понесло», – выразил свое недовольство Полковник в адрес «магнитофонного гения», сел на кровати и энергично потер ладонями помятое лицо. Затем открыл дверцу тумбочки и радостно произнёс, обращаясь сидевшему внутри таракану: «Аркадий, ты ещё тут? Уже позавтракал? Ну, тогда посторонись».
Взволнованный Аркадий на всякий случай тут же забился в дальний угол тумбочки, а её хозяин достал обкусанный плавленый сырок и початую бутылку с разведенным спиртом, который иногда по старой дружбе подгонял ему бывший собутыльник, а ныне сильно пьющий санитар со медицинского склада лечебницы. Стакан, как всегда, стоял на полу возле кровати. Сергей Ильич поскрёб обтянутую тельняшкой грудь и затем аккуратно наполнил гранёную посудину до краёв. Приложил стакан к губам, резко запрокинул голову и крупными глотками опорожнил его. Понюхал сырок, отломил маленький кусочек и забросил в рот. По выражению лица Полковника крепость напитка определить было невозможно: спирт он пил, как воду и воду, как спирт, чуть оттопырив мизинец.