Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки - стр. 14
В детстве я изо всех сил старалась вписаться в стандарт, а потому боялась, что и нас когда-нибудь предадут забвению, как эти заброшенные города, или что отцовское пренебрежение правилами навлечет на нас какое-нибудь серьезное наказание. Но если бы не эти города-призраки, живущие в моей памяти дольше любого населенного пункта, смогла бы я когда-нибудь постичь простую истину: что тайна всегда оставляет пространство для воображения, тогда как уверенное знание – нет? И смогла бы бросить вызов правилам, если бы мой отец всегда им подчинялся?
Когда у нас появлялись лишние деньги, мы ненадолго забывали о холодном душе на стоянке трейлеров и мылись в горячей ванне придорожного мотеля. Потом мы частенько наведывались в какой-нибудь местный кинотеатр – величественное здание с балконами, не имеющее ничего общего с современными безликими кинозалами.
Отец всегда считал, что хорошее кино и бутылочка пива – лучшее лекарство от всего; и был, в общем-то, прав.
Пройдя по тротуару, посверкивающему слюдой, мы попадали в отделанный позолотой вестибюль с фонтанами, куда посетители кинотеатра бросали монетки на удачу, чтобы в будущем вновь туда вернуться. В огромном темном кинозале, полном незнакомцев, завороженно следящих за мелькающими картинками на экране, мы забывали обо всех своих тревогах и погружались в совершенно другой мир.
Теперь-то я знаю, что сами эти кинотеатры и кинофильмы были лишь голливудской фантазией времен Великой депрессии, когда большинство людей не могло себе позволить других развлечений. Я думаю об этом, когда вижу пассажиров метро, с упоением читающих книги Стивена Кинга о тайнах и загадках, которые его мать, вынужденная работать официанткой, назвала «дешевым и приятным отпуском» и которые он до сих пор посвящает ей. Я думаю об этом, когда вижу детей, с головой ушедших в виртуальные образы, задействовав все свои пять чувств; или когда прохожу мимо дома, на крыше которого стоит спутниковая тарелка величиной почти с эту самую крышу, словно для его жителей нет ничего важнее, чем возможность убежать от реальности. Брюс Чатвин в своих путевых заметках писал, что воспоминание о кочевническом прошлом до сих пор живы в нашей памяти и тяга к нему проявляется в «потребности отвлечься, в стремлении к новизне»[12].
Во многих языках даже само слово «человек» синонимично слову «кочевник».
И «прогресс» в буквальном смысле означает «движение вперед», а еще – «сезонные перемещения». Быть может, наша потребность с головой уйти в виртуальный мир – всего лишь нереализованное желание странствовать?