Моя жизнь с отцом Александром - стр. 13

Мой отец, сталкивавшийся с огромными трудностями в своей эмигрантской жизни – с безработицей, полным отсутствием денег и т. д., никогда не переставал мечтать, не переставал радоваться жизни и благодарить за нее. Эта радость «переливалась через край» и заражала окружающих. Он был абсолютно прозрачным человеком. Он прекрасно знал русскую литературу и перечитывал любимые книги по несколько раз. Никогда не был он строгим, а всегда излучал любовь. Когда я рожала своего третьего ребенка (дома, конечно), не могли найти вовремя акушерку. Я так хорошо помню, как мой отец, сидя рядом со мной на кровати, сказал: «Не волнуйся, я могу помочь тебе не хуже, а то и лучше всякой акушерки. Положись на меня!» Я так и сделала.

У меня была особая связь с отцом, и до сегодняшнего дня я чувствую его любовь. И я благодарна ему за то сокровище, которое он мне оставил, – свое видение жизни, свою любовь к природе, свою принадлежность к Церкви. В своих воспоминаниях, описывая осень, он писал: «Мы не только жили среди природы, мы, деревенские жители, были природой, заодно с природой, неразделимы». И дальше: «Я верю, что у каждого в тайниках души есть свое Сергиевское… Это тот потерянный земной рай, о котором мечтаешь, воображая, что стоит в него попасть – и вот оно, счастье!» Я бесконечно благодарна моему сыну Сереже за то, что он рассказал историю имения своего дедушки в своей книге. Для меня оно означает связь с отцом, моими корнями, наполненное любовью место в сердце, которое ничто не может затронуть. И наконец, я пожелала бы каждому испытать то присутствие Божие, которое было в моем отце, этот постоянный огонь Присутствия.

Моя мать, Софья Гагарина, была старшей из шести детей. Двое из них умерли. Одного, двухлетнего Виктора, очаровательного белокурого ангела, мама хорошо помнила, хотя резче всего врезалось ей в память горе ее матери. Другая, Татьяна, умерла в возрасте семи лет в результате осложнения после удаления аппендикса, когда вся семья отдыхала в Биаррице, во Франции. Моей маме было тогда десять лет, и она была поражена и глубоко опечалена этой смертью, особенно после того, как ее гувернантка рассказала ей в подробностях, как тело сестры будет съедено в земле червями и как должна радоваться моя мама, что по крайней мере душа ее пребывает с Господом. (Я до сих пор поражаюсь такой жестокости!) Моя мать боготворила своих родителей – красивую, нежную, ласковую мать и сильного, энергичного, бурного и талантливого красавца-отца. Отец ее хотел, чтобы его жена была блестящей светской дамой, в то время как она была счастлива дома, с детьми, музыкой и мирной жизнью.